Мишель Рид - Страсть по-флорентийски
Лука достал из кармана пластиковую карту-ключ. В кабине Шеннон прислонилась к металлической стенке и сунула руки в карманы пальто.
– Значит, у тебя есть доступ, – заметила она, сдерживая еще один зевок.
– Да, есть, – коротко сказал он.
– Мило с их стороны.
– Не понял. Ты о ком?
– Я об Анджело и Кейре. Очень мило с их стороны дать тебе доступ в их квартиру.
Лицо Луки ничего не выражало, хотя гнев снова заклокотал в груди. Неужели она даже не заметила, что использовала имя его брата так, как будто тот все еще жив?
– Что ж, все по-прежнему, – добавила Шеннон с неожиданной горечью в голосе. – Свободный доступ в дома друг друга всегда был нормой для семьи Сальваторе.
– Ты думаешь, это плохо?
– Я думаю, это чертовски глупо. Мне известно, что итальянские семьи поддерживают тесные отношения, но право ходить в дом друг к другу, когда им заблагорассудится, – это уже чересчур.
– Возможно, потому, что однажды ты пострадала из-за этого?
Насмешка попала в цель. Вздрогнув, она одарила его холодным взглядом. В ответ он криво усмехнулся. Взаимная антипатия, казалось, стала осязаемой.
Когда лифт остановился, Шеннон подобрала сумки, стоявшие у его ног, и твердо произнесла:
– Спокойной ночи, Лука. Надеюсь, ты знаешь обратную дорогу.
Она сделала несколько шагов, прежде чем среагировала на окружающий интерьер. Стены, обитые бежевым штофом, инкрустированный паркет и тяжелая антикварная мебель – все это никак не вязалось с более скромным вкусом Кейры.
Выйдя из лифта, Лука наблюдал, как она осматривается. Шеннон резко вдохнула воздух, потом повернулась и посмотрела на него.
– Я не останусь здесь с тобой, Лука. Ни при каких обстоятельствах.
С горящими огнем глазами Шеннон снова подошла к нему и нажала кнопку вызова лифта.
– Он не приедет без карты-ключа, – напомнил он ей.
Шеннон стояла так близко, что Лука чувствовал ее дыхание на своем лице. Шеннон изо всех сил старалась держаться независимо, но он знал, что в ней звенит сигнал тревоги. Ведь она не понимала, что двигало им, почему он привез ее именно сюда.
Лука мог бы заверить Шеннон, что не имел в виду ничего плохого, что он не настолько жесток, чтобы привезти ее в дом к умершему человеку и оставить там одну. Но это было бы полуправдой.
Что-то произошло с ним во время поездки сюда из больницы, и теперь он ужасно хотел Шеннон, хотел так, что внутри у него все горело, как в лихорадке. Лука мог думать только о том, как бы заняться с ней… нет, не любовью, а просто сексом. Она превратила два последних года его жизни в сплошное страдание, и самое малое, чем она может компенсировать это, – помочь ему успокоить его горе!
Все вибрировало вокруг них, как будто в воздухе носились какие-то темные силы. Жгучее влечение, острое как бритва сексуальное желание заставляли глаза Луки сверкать золотом.
Шеннон провела кончиком языка по пересохшим губам.
– Нет, – хрипло выдохнула она.
– Почему нет? Ради нашего прошлого.
– Стыдись! – презрительно бросила ему Шеннон, затем развернулась и зашагала прочь, через большой квадратный холл, мимо бронзовой скульптуры Аполлона на изящном пьедестале.
Шла она с определенной целью, точно зная, куда направляется.
Кухня. Оттуда через подсобное помещение можно выйти к запасному выходу. Но тот оказался заперт. Шеннон бросила сумки на пол и повернулась к следовавшему за ней Луке.
– Я все равно выйду отсюда, – предупредила она. – Даже если придется разбить окно.
– Мы на четвертом этаже.
– Разбитые окна пугают людей, – уверенно пояснила она. – И они, как правило, звонят в полицию, когда стекла начинают сыпаться им на голову.
Его рот скривился в усмешке.
– Что ж, это, наверное, было бы забавно, – медленно произнес он. – Вот только одна беда – стекло небьющееся.
– Послушай, – резко сказала Шеннон. – Уже поздно. Я устала, ты тоже. У нас обоих был ужасный день. Позволь мне уйти, Лука!
– Мне жаль, но не все так просто, – мрачно проговорил он. – Давай кое-что проясним. Ты остаешься в моей квартире, потому что она расположена очень близко к госпиталю…
– Мне лучше бы остановиться у Кейры и Анджело.
Лука напрягся, его глаза потемнели от гнева.
– Анджело мертв! – рявкнул он. – Может, ты прекратишь вставлять его имя в каждое чертово предложение?
Шеннон удивленно моргнула, ее лицо стало белым, как бумага. Когда она думала о сестре, то автоматически ставила Анджело рядом. Анджело и Кейра – так было всегда.
– Из-звини, – начала она заикаться, не зная, что еще сказать.
Лука нахмурился.
– Забудь. – Он сделал глубокий вдох. – Дело в том, что Анджело и Кейра переехали с тех пор, когда ты последний раз была здесь. Теперь больше часа езды до их нового дома за городом. Моя мать не в состоянии сейчас быть одна, так что она остановилась у Софии. Но у тебя есть выбор, Шеннон, – предложил он в итоге. – Ты остаешься здесь со мной или с Ренатой или поедешь к моей матери в дом Софии.
Да нет у нее никакого выбора! Мать Луки ненавидит ее. Так же как и сестры. Остановиться у них – все равно что попасть в ад.
– Но есть такое понятие, как гостиница, – упрямо напомнила она.
– Неужели ты настолько эгоистична, что отправилась бы в гостиницу, зная, что это не только оскорбит мою мать, но и обидит Кейру, когда она узнает об этом? – Лука обжег ее взглядом. – Она обвинит меня в том, что я повел себя не как настоящий мужчина, раз не смог даже ради нее забыть о своих истинных чувствах к тебе.
– Но ты и так не забыл о них.
– Забуду, если ты тоже это сделаешь.
Шеннон без сил приникла спиной к запертой двери и закрыла лицо руками.
– Я тебя ненавижу, – прошептала она из-под распущенных волос.
– Нет, ты все еще чертовски без ума от меня, дорогая. Вот это-то тебя и злит.
– Это ложь! – выкрикнула она, уронив руки.
– Неужели? Вспомни-ка тот поцелуй в самолете, когда мы летели сюда, – ухмыльнулся Лука. Если бы я не остановился, ты бы просто растаяла от желания.
– Господи! – задохнулась Шеннон. – Ты самоуверенный нахал! Если помнишь, это ты поцеловал меня!
– А ты отдалась поцелую с той же страстью, с какой делала это всегда, – парировал он с презрением. – Становится по-настоящему интересно посмотреть, сможем ли мы прожить несколько дней, не набросившись друг на друга. Как ты думаешь?
– Я думаю, что ты отвратителен!
Лука скользнул взглядом по ее стройной фигуре.
– А почему же тогда твоя грудь напряжена, Шеннон? – спросил он мягко.
Она бросилась к нему, чтобы дать пощечину.
– Секс в подсобке, это что-то новенькое, – ухмыльнулся он. – Впрочем, для тебя никогда не существовало запретов, ты занималась этим там, где хотела.
