Опилки - Алесь Дворяков
Жизнь крутилась маленьким, иногда досаждавшим колёсиком; Павлика пытались отучить от письма левой рукой. Вы что, хотите из него амбидекстра сделать, замечательные домашние и школьные педагоги? Как-то не выходило; мальчик срывался каждый раз, считая всех неправыми в области владения ручкой. Первая учительница, Инна Архиповна, дала ему самую верную установку навсегда:
пиши так, как тебе надо.
Вторая её задокументированная жизненная установка гласила: никогда не будь ябедой. Сопровождалось это лёгким стуком ручки по лбу и завыванием мальчика в стороне, а иногда и не скрываясь.
папка.tar
Не-ябеда-сынок получал дополнительные уроки от воинственно настроенного родителя. Его дитя всегда должно защититься в важный момент, дать кулачный отпор. Стало быть, воевавший в жаркой стране экс-солдат-папка и начал с некоторых пор работать физруком на дому. Тут использовалось всё: печка – для пока что хиленьких Пашкиных кулачков, порог – для растяжек и усиления воли ребёнка по максимуму, стулья – для отжиманий, поучающие слова – для архивирования самых нужных данных об игрыцарском сражении при необходимости. Тембр отца завораживал, печь обдавала жаром, которого не испытывало даже то знойное государство, где раньше служил папка, стулья знай только скрипели, как батины зубы когда-то от злобы, а пороги незаслуженно подрагивали, не понимая, из-за чего с ними так обходится маленький проходимец, пуская в них пушечными ядрышками идущие прямо кулачочки.
Эх, любит папка уроки, – нескончаемо лились мысли мальчика. Сам-то он и не подозревал, что главный урок самый сильный человек в его жизни и не понял.
Например, всем известно, кто такая Смерть. Чёрная, страшная, с косой, с татуированными бровями-ниточками, как у одной тёти местной (наверно). А к папочке пришла вся такая белоснежная, красивая, пока что с предупреждением. Папа не врёт никогда, ему можно верить. Надо было только напиться и положить свою опьяневшую русость головы на кухне под песню о жизни в трущобах городских, как к нему уже заявилась белая царица. Ласково так увиваясь, только и предупредила она Пашиного отца, чтоб не пил, не пил, не пил. Сны рассеиваются – и папуля продолжил рассеивать себя алкоголем, даже больше стараться стал, наверно. И пьяным преподавал, но удивительно, что не строже обычного. Удивлялся Павлушка тому, зачем спящий родитель сопли-то во рту катает. Ну зачем?!
освободись ты наконец от скверны, сколько ж можно, папа?!
выплюнь! выплюнь!
Вот так его дружески поцеловала Смерть, подготавливая к удушью, только помады пожалела, не накрасилась.
Сгодилась и материнская, которой мазал губы отец, когда его чем-то обсыпало из-за чего-то алкогольного. На денатурат перешёл, к радости Ночной Гостьи! И целовать его не надо, сам себя уж сколько зацеловывает, к могилке подводит. Задаётся и госпожа Ночи порой вопросами из жанра бытового кошмара: почему он не бросит всё это, околдованную жизнь, жену-стерву, работу-толкучку? Так и есть: детки мешают, два несформировавшихся комка жизненной материи. Они держат, с ними чего-то догнать не может и отстать не хочет. Приходится вихриться, заливаться, тонуть в кисельной пропасти. И никакой ржи. Книжная воровка, как тебе такие проблемы? Ладно, у тебя похуже.
подставил.avi
Проблема и в том, что Пашка не любил скрытые камеры. Вот, например, с одной стороны было бы нудно целых семь часов пялиться в экран на видео о том, как маленький герой сидит на рельсах около пропахнувшего ГСМ полустанка, пока его буйный папаша с замашками на бизнес спит немладенческим сном, положив дипломат под голову. Одна ладонь почти-что-магната по-маяковсковски сжата в кулак и вбивает саму себя в Пашкины воспоминания, а вторая по-ленински рьяно выпрямлена. Величайшая революция сна! Рельсовый дух и волны тепла пропитывают мальчишку. Папку пьяным ссадили с поезда, сына отправили за ним. Каково было возвращаться им домой тем хмурым и огрызавшимся летом без провианта для семьи? Деревья и те зеленились не как обычно, а будто перед добротной и беспросветной прорвой дождя, дорога казалась более каменистой, а день и вовсе вывалился, как отцовский мешок кукурузы в окно вагона. Повседневная и такая нужная детской жизни приятная скука!
so wonderful life…
Очередная жизненная дорога. Пахнет майской свежестью, безупречностью и чуточку горами, которые стыдливо прячутся в сильно яркой зелени. Камни-тревоги повсюду, но и они только часть впечатления от жизни. Как же хочется здесь попробовать побродить. Даже поколобродить. Какая-то усталость от неразгрызаемого городского кирпича. Тут же тебя незамедлительно вознесёт нежное тепло и деревенсковое гостеприимство молчаливых, казалось бы, но каменных, естественных стен. Стань же, путник, в тени мрака… Разбудит ли тебя авантюризм путешественника? Однозначно! Сколько часов здесь хотелось бы отдыхать? Двухзначно!! Многое ли умещено на таком куске исполосованных лучей? Трёхзначно: человек, природа и великая множественность вечностей, вросшая в землю мыслей. Стало быть, погружаемся и путешествуем с этой летней безмятежностью. Забери меня, закономерная матушка-природушка!
А вот уже второе видео могло бы быть о том, как мальчонка не упустил момент и авантюрно спровоцировал дядькин нос на струйку крови. Жалко сейчас вроде как немного контуженого дядю Женю, брата матери, ой как жалко, а тогда отец ему так саданул ни за что. Если только за буйный рявк дядьки на Павлика. Всё остальное – Пашкино дело: пинал ногой под столом дядьженю будто ненароком, пинал что есть мальчишеских сил – и допинался: подставил.
Виолетте-старшей вот как будто и всё равно было, ночневшему вечеру – тем более, звёзды вот только, может, немного посочувствовали пострадавшему подмигиваниями из своих великих укрытий – да и засияли ярче, сопровождаясь стрекотанием сверчков. День был окончен самой вкусной в мире яичницей с хлебом.
Обычно папка меня прогонял от стола после еды, кыш да кыш, а сегодня ничего, побыл я до конца со взрослыми. Может, семьи и отличаются тем, как относятся к детям именно во время приёма пищи…
Завтра юному подстрекателю, например, пора на работу. Спать, я сказала! Это вместо никогдашнего Спокойной ночи, сыночек.
животные.mds
Первая занятость, сынок. Её образ – ферма. Паша изрытвинился вонью всего составляющего из коровьего комплекса, стал объектом насмешек и начинавшихся нападок в школе, однако приходилось терпеть. Да и клички звучали не так обидно. Главным считалось то, что на стол кочевало всегда что-то молочное, чем можно было бы немного поживиться. А коровки с телятами казались хорошими, добрыми, почти послушными. Мальчик наблюдал их рождение и издыхание, утопание в навозе и сосуществование рядом с мышами и ужами. Небожественные миазмы фермовых жительниц заглушались запахом соломы, на которой дремал Пашка-часть-природы, вполуха слушая пасторали бурёнок в
