В ловушке с врагом (СИ) - Самовар Захар
Так восхваляя себя за такие высокие философствования, я не заметила, как мы попали в пробку.
— Что там? Авария или что? — спросила я.
— Я тебе что рентген что ли? — усмехнулся Игнат. — Подкатимся ближе и узнаем.
Прошло десять минут. И за эти десять минут мы сдвинулись вперед метров на десять. Как раз, по метру в минуту.
— Да что там происходит то? — заворчал водитель.
Заметно было, что он начинает злиться. Еще бы не злиться в такой ситуации.
— Терпение — добродетель, — пробубнила я. Мне, вечно куда-то торопящейся, в данный момент было абсолютно по барабану, сколько часов нам предстояло так простоять.
— Я голоден, — ответил Игнат и, повернувшись назад, сделал глубокий вдох. — Ммм, — промычал он, — хлебушек.
Мне пришло СМС.
— Если голоден, давай зарулим в кафешку, как раз на следующем повороте, а там может, в объезд быстрее до дома доберемся, — сказала я, глядя в телефон. — Опять предупреждают о снегопаде. А я-то думала, что это с неба сыпется?!
Раздался хруст. Я подняла глаза. Хохот непроизвольно вырвался наружу. Я увидела Игната, одной рукой вцепившегося в руль, а другой держащего буханку хлеба с отвернутым полиэтиленовым кульком и огромным следом от Игнатовой челюсти.
— Что ты ржешь? — проворчал он с набитым ртом. — Ты попробуй. Свежатина! Даже теплый еще.
— Нет, — ответила я и махнула на него рукой.
— Ну, кусочек хотя бы, — начал упрашивать Игнат, будто я не знала каким вкусным бывает свежий хлеб.
Что тут говорить, доконал он меня. Так, в две челюсти, стоя в пробке, мы сточили всю буханку, растекаясь в какой-то детской улыбке.
Машина впереди сдвинулась с места и вскоре мы начали медленно, но верно продвигаться. Вдалеке виднелись сигнальные огни.
— Скорая помощь вроде, — пробудил Игнат себе под нос. — Видимо что-то серьезное.
Понимая, что скоро мы подъедем к месту происшествия, я принялась отвлекать себя всякими разными посторонними мыслями. Все было более чем нормально, если все, что между нами происходило, вообще можно было назвать чем-то нормальным. Как ни крути, настроение мое было на отметке выше среднего, потому я меньше всего хотела продолжить день лицезря разбросанные по асфальту кровавые ошметку.
Но сколько себя не отвлекай, страх все равно берет свое. Представив себе эту, мягко говоря, неприятную картину, я чуть не вернула все съеденное обратно в полиэтиленовый пакет.
Мы подобрались к месту аварии.
— О! Видишь, — обратился ко мне Игнат и начал тыкать пальцем на разбросанные автомобили. — Ничего страшного. Кажется, все живы.
Я глянула вперед. На дороге лежала перевернутая машина, которую, по-видимому, оттащили в сторону, чтобы освободить путь. Рядом была еще одна, которая передними колесами заехала на тротуар и еще одна, без видимых повреждений просто стояла с включенной аварийкой.
— Счастье-то какое, — на выдохе произнесла я и устало откинула голову.
— Паникерша.
— Да не паникерша я, просто….
Игнат усмехнулся.
— Аргументация у тебя как всегда на высшем уровне.
— Ага, — обессилено бросила я, не имея ни малейшего желания вступать с ним в перепалку.
К тому времени, как мы подъехали к дому начало темнеть. А когда поднялись в квартиру, вообще стало казаться, что на улице уже ночь.
— Аня, разбери пакеты, у меня мочевой пузырь поджимает, — крикнул мне Игнат, скидывая с ног ботинки. Я в это время успела только повесить пуховик в прихожей и потащила сумку с вещами в свою комнату.
— Какие подробности, — попыталась укусить его я, но судя по всему, он ничего не услышал.
Еще бы он услышал. В нашей четырехкомнатной квартире проще позвонить, чем до кого-то доораться.
Мне вдруг подумалось, что мой отец, когда я еще была маленькой, совершил ужасную ошибку, обменяв нашу двухкомнатную квартиру в центре на эту четырехкомнатную на окраине. Да, разумеется, мне очень повезло поступить в университет поблизости. Но, дела сложились так, что теперь по прошествии лет, в комнате, в которой мы обычно хранили велосипеды и коллекцию курток, которые жаль было выбросить, обосновался поселенец. И, судя по всему, за те дни, что он в этой комнате протусил, ему в ней понравилось.
Я вдруг припомнила, что Игнат Петрович согласился жить с нами, так сказать, на постоянной основе. И в голове застряла неприятная мысль: «А кто, собственно говоря, будет наводить в этой комнате порядок к его переезду?».
Предвкушая грядущие трудовые будни, я лениво потащила себя в коридор. Дверь моей все еще по-детски розовой комнаты с кучей маленьких мягких игрушек, которые я выиграла в автомате, просаживая каждый день все деньги, которое мама давала мне на обед, пугающе хлопнула. Я даже ойкнула.
Подняв тяжеленные пакеты, я на полусогнутых запехтерила их на кухню. Благо в холодильнике для всего этого было достаточно свободного места.
Водичка, что стремительным горячим потоком била из кухонного крана согревала не только тело, но и душу. И я преисполнилась чувством неописуемой благодарности за то, что у меня есть родной дом.
В считанные минуты дело было сделано. Я опустошила пакеты и включила чайник. По квартире раздалось гудение.
— Ты с улицы пришла руки помыла? — спросил Игнат в родительской манере.
— Разумеется. А ты стульчак поднял перед тем, как, ну ты понял.
— Конечно, — ответил он. — И даже руки помыл.
— Посмотри-ка, совсем взрослый стал.
— Ты знаешь, какой я взрослый, — ляпнул он, и сделала вид, что ничего не говорил. Я же сделала вид, что ничего не слышала.
Я налила себе кофе и села за стол. Бордовый кухонный гарнитур начал казаться мне каким-то безвкусным, да еще и в сочетании с голубой тюлью. Даже не смотря на то, что подушечки на стульях тоже были небесного цвета, смотрелось все это как-то несуразно.
— А за мной поухаживать не хочешь? — воззвал к моей совести Игнат.
— Нет, — ответила я.
— Могла бы и чаем угостить, где твое гостеприимство?
— Это теперь и твой дом, сам наливай. К тому же, ты кушать хотел. Так что отстань.
Я заметила на его лице еле уловимую улыбку, а после он принялся кулинарничать так ничего и не ответив на мое брюзжание.
В углу висел маленький телевизор. Я щелкнула кнопку на пульте и принялась листать каналы — почти на всех показывали новости.
— Блин, ну сколько можно? — проворчала я. — Или новости или реклама дурацкая, больше и посмотреть нечего.
— Для таких, как ты придумали интернет, — ответил Игнат.
— Ой, отстань.
— Так ты не ори под руку, я и не буду приставать.
— Какие мы нежные, — прошипела я.
— Тебе напомнить?
— Ой, иди в баню со своими подколами уже, — разозлилась я и как-то внезапно осмелела. — Может, обсудим все?
— Что? — поинтересовался Игнат, продолжая что-то нарезать.
— То, что случилось тогда…ночью…
— Когда?
— Ты идиот?
Игнат посмотрел на меня.
— Обзываться-то зачем? — пожаловался он и продолжил нарезательно-шенковальные процедуры.
Мне стало неловко. Будто все, что произошло, затронуло только меня. Будто на самом деле я все это себе придумала и ничего не было.
Зашипел кухонный кран, вернув меня в реальность. Сделав еще глоток, я почувствовала, что ремень джинсов очень давит на живот. Я, как-то не подумав, поднялась, и сняла его, положив на стол.
В туже секунду, мокрые руки Игната забрались под мою футболку. Он склонил меня над столом и прислонился к бедрам. А почувствовала, что он готов ко всему.
— Свет же включен, с улицы видно все, — выпалила я, будто это было важнее всего того, что он вытворял.
Одна его рука скользнула по моему животу и нырнула в нижнее белье. По телу разлился жар.
— Чувствую, чего ты хочешь, — сказал он. — Не отрицай! Ты ведь хочешь?
Я не успела дать ответ.
Мы услышали, как щелкнул замок входной двери. Игнат быстро принял исходное положение — вернулся к раковине и зашумел водой, а я, сделав глубокий вдох, пошла встречать маму и Петра Игнатовича.
