Мой темный Ромео (ЛП) - Шэн Л. Дж.
В шкале удовольствия то, что заставило ее смеяться, оказалось на втором месте после того, как она кончила.
— Ты кончил в меня, — прошептала она, почти сбитая с толку.
— Да.
И, к сожалению, я хотел сделать это снова.
И еще раз.
Сколько бы раз она мне ни позволяла.
Она потянулась, положив одну ногу мне на бедро.
— Твое стеклянное сердце, Ромео… Однажды я его разобью.
— Если кто и может, Печенька, так это ты.
Я мог бы дать ей ребенка, не отдав ей свое сердце.
И это, черт возьми, было то, что я планировал сделать.
ГЛАВА 56
Даллас
У нас с Ромео был секс.
Настоящий секс.
На самом деле, казалось, он почти принял идею расширения нашей семьи. Не говоря уже о том, что он спас мне жизнь на прошлой неделе в «Le Bleu».
Мужчина принял за меня буквально пулю. Даже не колеблясь.
На бумаге я должна была быть в восторге.
Так почему же я не была счастлива?
Для начала, еще два лепестка упали с розы Вернона.
Моей розы.
Чем больше она осыпалась, тем печальнее выглядел хрупкий стебель. Она плавала в луже увядшего белого цвета, поскольку я отказалась выбрасывать хоть один венчик. И почему-то это сделало ее еще более голой. Одинокий солдат на забытой войне.
А во-вторых, несмотря на все уступки, жесты и преданность Ромео – он все равно держал меня на расстоянии вытянутой руки. До сих пор не взял меня ни на одно нормальное свидание.
Я испытала искреннее восхищение, когда увидела его. Шеп Таунсенд мог быть ужасным отцом, но он любил мою мать всем, что у него было.
Тем временем Ромео не уделял мне особого внимания. Для него я стала приспособлением. Предмет мебели. Отвлечение.
Осознание меня расстроило. Ведь не было большей боли, чем безответная любовь.
К сожалению, я чувствовала себя глупо, объясняя это Хетти. Так что вместо этого мы играли в «Connect Four», а телевизор бормотал на заднем плане.
— Стой, — я вцепилась в ее предплечье, — прибавь громкости.
— Дал, ты не можешь менять правила каждый раз, когда проигрываешь.
— Нет. Новости.
— Святое дерьмо, — она схватила пульт, включив мини-экран на кухне.
Веселая репортерша скрестила руки на изогнутом якорном столе.
— Анонимный источник сообщает, что демонстрационная артиллерия «Costa Industries» взорвалась в середине поля испытаний, в результате чего трое сотрудников были госпитализированы. Инвесторы задаются вопросом, сможет ли компания успешно выполнить свой контракт с Пентагоном, учитывая эту масштабную инженерную неудачу, — на экране замелькала инфографика. — Как видите, акции резко упали с момента первых сообщений о фиаско.
На этой «утечке» были отпечатки лап моего дорогого бывшего жениха. Я почти забыла о Мэдисоне. Я даже не слышала о нем со времени нашего позднего завтрака в «Le Bleu», и я предпочитала, чтобы так и оставалось.
Рядом с репортером появилось изображение улыбающегося лица моего мужа на благотворительном мероприятии. Чего я не ожидала, пока она зачитывала его официальный комментарий, так это того, что упомянутый муж ворвется на кухню.
Часы показывали два часа дня. Ромео никогда не возвращался домой раньше шести.
Хетти повернулась ко мне, прихлебывая вьетнамский кофе с яйцом, который мы заказали на «DoorDash».
— Я думаю, твой муж только что зашел на кухню.
Покачав головой, я изо всех сил старалась не краснеть.
— Нет. Должно быть, это из-за наркотиков, которые мы принимали раньше. Он бы ни за что не пропустил все офисные развлечения.
Мы никогда не принимали наркотики, но мне всегда нравилось держать Ромео в напряжении, вечно гадать. Это заставляло его уделять мне хоть немного внимания, и я, нищая, какой была, хваталась за любые крохи, которые он мне бросал.
— Даллас, — он игнорировал существование Хетти. — Нам есть что обсудить. Иди за мной.
Моя улыбка испарилась.
У меня были проблемы? Если да, то почему?
Я не разговаривала с Мэдисоном целую вечность. Кроме того, то, что произошло сегодня, не имело ко мне никакого отношения.
На заднем плане продолжали циркулировать новости о нарастающих проблемах «Costa Industries».
Я симулировала зевок, но мое сердце бешено колотилось.
— Все, что ты хочешь сказать, может быть сказано здесь.
Он прислонился плечом к дверной раме, сложив руки на груди. Его мускулы вздулись под рубашкой.
Я знала, что под рукавом он был обмотан, в швах и испытывал боль. Это заставило меня жаждать поцеловать каждый его дюйм.
— Это личное дело.
Хетти поерзала на своем стуле, явно желая быть где угодно, только не в том положении, в которое я ее поставила. Под прилавком она ущипнула меня.
Я ущипнула ее.
— Это достаточно личное. Хэтти ––семья.
— Нет, она не семья. Даже если бы и была, последняя не может быть посвящена во все, что происходит между мужем и женой.
Он снова говорил как герцог девятнадцатого века. Я не могла отрицать, что это заставило меня переосмыслить свое отношение к историческим романам.
Тем не менее, я отказалась подчиняться ему, пока он страдал от дурного настроения, что он явно и делал.
— Позволю себе не согласиться, — я выпрямила спину, — все, что тебе нужно от меня, здесь и сейчас достаточно.
Он просмотрел Хетти, не обращая на нее никакого внимания, и пожал плечами.
— Отлично.
В два быстрых шага Ромео поднял меня, усадил на кухонный остров и начал расстегивать штаны у меня между ног.
Задыхаясь, я повернулась, чтобы посмотреть на Хетти позади меня.
— Что, во имя Господа, ты делаешь?
Он расплющил меня на прилавке. Мои волосы щекотали локоть Хетти, когда он задрал мою рубашку, обнажая живот. Его язык скользнул вверх, к моей груди.
Сильная дрожь удовольствия охватила мое тело. В одно мгновение между бедер стало влажно.
— Ты сказала, что все, что мне нужно от тебя, может произойти здесь. Перед Хетти. У меня плохой день, и мне нужно взбодриться. Пришел сюда, чтобы кончить в тугую киску моей жены и немного пошлепать ее по сиськам. Хетти может уйти в любой момент.
Его голова исчезла под моей рубашкой, его зубы уже кусали мой сосок через лифчик.
— И Хетти уходит прямо сейчас, прежде чем она никогда больше не сможет смотреть ни одному из вас в глаза…— ее стул заскрипел. Блондинка выбежала из кухни.
Вернон, который направлялся внутрь, тоже развернулся, бормоча:
— Боже милостивый.
— Это антисанитарно, — заметила я, когда Ромео избавился от моей рубашки и лифчика. Его рот пожирал мою шею сбоку. — Здесь люди должны есть.
— Я намерен поесть здесь. Твоей киской.
— Я думала, что ты злишься на меня, — я приподнялась на локтях, зачарованно наблюдая за ним.
Он стянул с меня джинсы и трусики, зарылся лицом мне между ног, вылизывая меня с настойчивостью голодающего человека. Его горячий, влажный язык ласкал мои внутренности, его нос массировал мой клитор.
— С чего бы мне злиться на тебя? — слова шептали мне в самое сердце.
— Из-за акций… Мэдис…
— Не произноси его имя, когда мой язык достаточно глубоко в твоем влагалище, чтобы добраться до твоей матки.
Знакомый румянец пополз по моей шее.
— Я беспокоилась, что ты думаешь, будто я имею к этому какое-то отношение.
С большой неохотой он поднял глаза, понимая, что нам необходимо обменяться словами.
Он вздохнул, поцеловал внутреннюю часть моего бедра и выпрямился, глядя мне в глаза.
— Я знаю, что ты его больше не видишь.
— Откуда ты знаешь?
Почему-то я была уверена как утреннее солнце, что он перестал меня преследовать. Ромео сдержал свое слово. Он всегда так делал.
— Потому что мы с тобой оба знаем, что я изгоню тебя из Потомака и подам на развод, если ты предашь меня после всего, что между нами было сказано, — огонь зажег его ледяные серые глаза.
Несмотря на злобу внутри них, его взгляд осыпал меня солнечным светом, согревая до кончиков пальцев.
