Кэтрин Джордж - Подарок к Рождеству (Сборник)
Найна подождала, пока уляжется раздражение, и глубоко вздохнула.
— Ну хорошо, — сказала она, — наверное, вам надо узнать, что серьезных романов у меня вообще не было. Работаю я в Сиэтле, потому что это достаточно далеко от Чикаго, причем снимаю квартиру вдвоем с подругой. И я люблю свою работу. У нас дома на Рождество все эти три вещи неизменно обсуждаются за столом, в то время, как поедаются индюшка, брюссельская капуста и пудинг с черносливом.
Фэн улыбнулся. На этот раз его улыбка была симпатичной, почти сочувственной. Но он тут же все испортил, сказав:
— Не было серьезных романов? В это я еще могу поверить, если учесть, до чего несладкая штука лимон. Я также могу понять, что твой отец возражает против того, чтобы его дочь марала руки трудом, с его точки зрения не подобающим девушке из приличной семьи, и что тебе приходится заниматься этим подальше от дома. Но, черт возьми, как ты попала в социальные работники? Что ты понимаешь в потребностях простых людей?
Найна сделала усилие, чтобы не поморщиться от этих слов. Она не думала, что Фэн в самом деле старается уколоть ее. Просто он был неспособен понять, что не нужно голодать и терпеть нужду, чтобы знать, как это тяжело, и хотеть помочь. Она полагала, что некоторым образом именно потому, что в детстве была обеспечена, когда выросла, захотела что-то вернуть. Но детство Фэна настолько отличалось от ее детства, что он был не в состоянии ее понять. А она никогда не считала, будто деньги на банковском счету позволяют человеку пренебрежительно относиться к другим людям.
Объяснять ему это не было смысла, и наконец она просто сказала:
— Я люблю детей и хочу помочь им.
— Угу. — Несколько секунд он сосредоточенно смотрел на нее, наморщив лоб, будто решал головоломку. Потом перевел взгляд на окно.
Найна разглядывала повернутый к ней четко очерченный профиль, полуопущенные тяжелые веки и линию умопомрачительно чувственных губ. Внезапно ее охватило острое желание протянуть руку и коснуться его, но она сумела перебороть себя и тихо произнесла:
— Мне жаль, что вас мама бросила. Жаль, что… что ваша жизнь… была нелегкой.
— Что? — Он резко повернулся к ней. Его лицо выражало одновременно раздражение, насмешку и неверие. — С чего это ты взяла?
— Иногда в вас сквозит… горечь. И еще вы сказали, что очень много работаете. Наверное, это потому, что вы всегда терпели недостаток и хотите, чтобы когда-нибудь у вас было все…
— Я не говорил, что очень много работаю. Это сказала моя любезная сестрица. И потом — я не знаю, что вы понимаете под словом «достаток», но, что бы это ни было, с меня достаточно того, что у меня есть.
Ну да, конечно. Поэтому он и поддался, когда она пошла на подкуп. Единственное, чего у Фэна Хардвика предовольно, так это неоправданной спеси. А еще — упорного нежелания смотреть в глаза реальности.
У Найны испарилось всякое желание утешать.
— Я рада это слышать.
— Ага. — Фэн ехидно вглядывался в нее. — Знаешь, если ты при своем отце будешь смотреть на меня такими глазами, он прикажет выбросить меня за порог. В таком случае не успеешь и ахнуть, как тебя окрутят с одним из папиных протеже.
Найна вздохнула. Это было справедливо. Не то, что ее могут выдать замуж за кого бы то ни было, а то, что им было необходимо предстать перед ее отцом единым, дружным фронтом. И если бы только Фэн не артачился, всеми силами не вызывал в ней враждебности к нему, не о чем было бы беспокоиться.
Она выжала из себя улыбку.
— Вряд ли бы ему удалось выставить такого, как вы. Но если бы мы ухитрились вести себя так, будто любим друг друга…
— Ты права, — перебил Фэн. — Так что давай, люби. — Он поманил ее, похлопал по своему колену.
— Я не это имела в виду, — раздраженно ответила Найна и поймала себя на том, что подавляет улыбку. На мгновение она задумалась. — Расскажите мне, что я должна знать о вас, чтобы нашей истории поверили.
— Ну-у, — протянул он, — можешь сообщить, что подобрала меня в сточной канаве, отряхнула…
— Может, отец и поверит, но будет недоволен, — сухо сказала Найна. — Я имела в виду вашу работу. Чем вы занимаетесь? В каком доме живете? Папа непременно начнет расспрашивать о таких вещах. А не о том, какой ваш любимый цвет и как вы предпочитаете есть яйца — всмятку или вкрутую.
— А! — Фэн поднял руки над головой и потянулся. — Я занимаюсь закупкой и распространением продовольственных товаров. Поездки, заседания, немного — подбор кадров и… Ну, делаю что придется. Что касается жилья, я недавно продал наш дом и собираюсь переехать в квартиру, поближе к офису, поскольку Кристин я уже буду не нужен.
— Какого рода продовольственными товарами вы торгуете? — спросила Найна. Добиться сведений у Фэна было все равно что сорвать крышку с туго закатанной банки.
— Ну, икра, устрицы, шоколадные конфеты. Оригинальные соусы. Паштеты. Сыры. Всякая всячина.
— Ага, — сказала Найна, — деликатесы.
Он сощурил глаза.
— Ты этим не увлекаешься?
Она покачала головой.
— Удивительно, что вы смогли этим увлечься.
— Если учесть мое плебейское происхождение? — спросил он со знакомой резкой ноткой в голосе.
— Скорее ваши наклонности настоящего мужчины, — съязвила Найна.
— Ясно. Дело в том, что вечные запеканки Кристин пробудили во мне тоску по более диковинным блюдам. Поэтому я и выбрал свое теперешнее направление в бизнесе.
Найна поняла, что Фэн еще раз тычет ее носом в различие, касающееся их происхождения.
— Как трогательно: выскочить из оборвышей прямо в богатенькие, — уколола его она. Его мягкий укор задел ее за живое.
— Поаккуратней, мисс Петрофф: ты прыскаешь лимонной кислотой. Мне казалось, что нам полагается любить друг друга. — Если она правильно читала в его глазах, он любил ее так же, как она тараканов.
— Да, — согласилась Найна, глядя ему прямо в глаза. — Но ведь я вам не нравлюсь, верно?
Она думала, что он пожмет плечами и не станет задерживаться на этом. Но он встретил ее взгляд таким же прямым взглядом и ответил:
— А черт его знает. Во всяком случае, были минуты, когда меня так и подмывало тихонько выпихнуть тебя из поезда. — Он потер рукой подбородок, и его лицо медленно озарила задумчивая ухмылка. — В одном я, правда, уверен.
— И в чем же?
— Что я бы с удовольствием затащил тебя в постель. Если бы ты, конечно, вела себя так, чтобы это не было понапрасну.
— Что? — Найна уставилась на него. Он ее ошеломил и разозлил. Она уже была готова во всех нелестных подробностях изложить ему все, что думала о мужчинах, которых можно купить, да еще для таких целей, как вдруг заметила, что его ухмылка переходит в широкую улыбку. В насмешливую, обольстительную, вызывающе самодовольную улыбку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});