Брак по залёту Натаэль Зика (СИ) - Натаэль Зика
И Петр Гаврилович понял, не стал осуждать. Наоборот, успокоил и сказал, что Александр виноват не меньше, а больше.
— Он — мужчина, с мужчины больший спрос. Насильно на тебя его никто не тянул, не хотел бы — не переспал. Потом, что значит, не было выбора? Выбор есть всегда! Мог уехать в другой город, если так боялся твоего отца, начать там жизнь заново, но он предпочел сесть тебе на шею и всю жизнь гнобить за свои ошибки.
— Но это же из-за меня его заставили жениться, — растерялась Вера.
— Отговорки! Не хотел бы — не переспал. Не хотел бы — не женился. Ему удобно было изображать из себя жертву, беззастенчиво пользуясь тобой и твоим отцом.
Вот так. С этой точки зрения на произошедшее больше двадцати лет назад ни мама, ни Женя не смотрели.
Нет, что ни говори, хорошо, что мама встретила Петра Гавриловича и ответила ему взаимностью!
Сын и дочь хозяина усадьбы вместе с семьями приедут тридцать первого, ближе к вечеру, а пока у них с мамой есть время, чтобы побыть вдвоем, повозиться с Никитой, погулять по городу. И всласть наговориться.
Как Женя и предполагала, тридцатого после обеда Денис отправился навестить родителей, бросив на жену виноватый взгляд.
— Иди, иди, мы найдем, чем себя занять, — махнула зятю Вера Васильевна. — Женька, собирайся, Никита, одевайся. Мы едем в Торговый Центр. Нет, а что? Мой по делам укатил, твой тоже, нам дома сидеть? Нетушки, гулять, так гулять!
И они поехали.
На Веру — после Европы-то — городские магазины и местные развлечения большого впечатления не производили, но ради удовольствия дочери и внука она готова была стерпеть что угодно. Женщины неспешно передвигались за Никитой, останавливаясь то там, то сям, пока все не проголодались.
Перекусить можно было на втором этаже, в кондитерской. Макдональдс, KFCи тому подобные заведения мама игнорировала.
— Там сплошные канцерогены и холестерин! — заявила она дочери. — Мой внук есть такое не будет! Лучше пирожные.
— Там может быть пальмовое масло, — заметила Евгения.
— Да? Тогда пирожки с луком и яйцом. Никитка, ты любишь пирожки?
— Люблю! — отозвался её всеядный ребёнок.
— Вот! Там-то, точно, нет пальмового масла, а чтобы не было канцерогенов, мы возьмем только печеные!
Кондитерская оказалась популярным местом, они еле нашли свободный столик. Пришлось сесть прямо у стеклянной стенки, мимо которой ходили посетители ТЦ.
— Чувствую себя гуппи, — пробормотала Вера Васильевна.
— Почему? — заинтересовался Никита. Рыбки у них дома были, что такое «гуппи» он знал и не понял, почему бабушка так себя назвала.
— Как в аквариуме сидим — за стеклом, на свету, и все мимо ходят, на нас смотрят, — ответила Вера Васильевна.
Мальчик посмотрел на стенку и рассмеялся.
Пока Никита с аппетитом уплетал пирожок, запивая его какао, мама с дочкой лакомились пирожными. Отламывая ложечкой очередной кусочек, Женя рассеянно скользнула взглядом по стеклу и замерла — с той стороны стоял и во все глаза смотрел на них отец.
Не отводя взгляда, Евгения тронула маму за руку и показала глазами.
Вера Васильевна повернула голову и тоже замерла.
Александр Семенович заметно постарел, но одет был чисто и добротно. Мужчина сморгнул и повернулся к входу в кондитерскую, прошел мимо ряда столиков, остановился за стулом Никиты, жадно рассматривая жену и дочь.
— Вера… Женя… Здравствуйте, — выдавил он.
— Добрый день, — отозвалась мама, а Женя нашла в себе силы только кивнуть.
Называется — бойся своих желаний! Только вчера подумала, как было бы здорово посмотреть на лицо отца. Нате, пожалуйста! Заказывали? Получите, распишитесь!
— Вы здесь… А это мой…
— Это — мой сын Никита. Ник, поздоровайся с дедушкой.
— Здравствуйте! — мальчик на секунду оторвался от пирожка, быстро взглянул на незнакомого деда и снова вернулся к прерванному занятию.
— А… Вера… Хорошо выглядишь. Женя… ты тоже.
— Спасибо. И ты, вижу, вполне благополучен, — ответила Вера Васильевна.
— Как живешь? — Александр не мог глаз отвести от бывшей жены.
Боже, она такая… такая… Невероятная! Где Верка прятала всю эту красоту? Или все дело в пластике? Точно, она же в Европах живет, он слышал, что новый муж решил там обосноваться, поближе к клинике, где Верку оперировали. Да по ней и не видно, что болела, наврали, поди? Говорят, заграницей нет нормальных баб, вся красота искусственная. Муж у Верки богатый, может себе позволить и пластику, и херастику… Но разве при пластике лицо не меняется? А это, он же видит — Вера. Но какая-то другая. Моложе, ослепительнее. Взгляд открытый, уверенный. Руки ухоженные, с маникюром, вон, как ногти блестят. И одета как…
— Сашка, где ты застрял? — громкий голос, и стук в стекло заставили его вздрогнуть.
Женя посмотрела на звук и опешила — с той стороны стояла Любка. Женщина раздобрела, одета ярко, даже — пестро. Да, та самая Любка, из коммуналки. Она Женю тоже узнала и ломанулась внутрь.
— Женька, ты что ли? Ух, ты! А я смотрю — ты или не ты? Мы с Сашкой пацанов привели на автоматах поиграться, и смотрю, он отстал где-то. Пошла искать, а тут — ты! Как живешь? Твой? — кивнула она на Никиту.
— Мой, — Женя умудрилась втиснуть слово в поток Любкиной речи. — А где Вася и Валя?
— Да на автоматах игровых, говорю же! Четверть хорошо закончили, в награду привели их сюда, — объяснила Люба. — Раньше проще было — дал на мороженое, они и рады. Ваське тринадцать, Вальке десять, их теперь конфетами и мороженым не соблазнишь. Классно выглядишь, подруга! Ладно, рада была повидаться! Папашу оставить тебе, поболтаете?
— Да, нет, мы уходим уже, — отказалась Женя.
— А, ну тогда мы пошли. С Новым годом, подруга! Сашка, за мной! — и она ледоколом пошла впереди, а Александр Семенович, бросив тоскливо-виноватый взгляд на дочь и бывшую жену, поспешил следом.
— Сколько раз тебе говорить, чтоб не отставал? — донеслось до них ворчание Любы. — Сумки возьми!
— Да, Любочка, не ругайся, я только поздороваться подходил, — заискивающий голос отца.
Женя переглянулась с матерью и обе прыснули.
— Да… Всё-таки, есть на свете справедливость, — пробормотала Вера Васильевна. Вот и Сашок встретил свою принцессу. Прямо по его запросам! Никитос, ты наелся?
— Ага.
— Тогда чего мы сидим? Тут еще столько интересного! — Вера подхватила внука и подмигнула дочери. — Евгеша, догоняй!
Это был чудесный Новый год! Самый чудесный, потому что Женю окружали все, кого она любит,
