Маша, Машенька, Машуня… или Любовь вопреки - Вета Маркова
Я вышла из душа посвежевшая и умиротворенная на сколько это было возможно. Артур стоял у окна, я тихо подошла к нему и уткнулась лбом в его широкую спину. Он вздрогнул, не ожидал.
— Извини. Напугала? Что, папочка, пойдем к нашим малышам? — я попыталась заглянуть в его глаза.
За три недели после моего возвращения в глазах Артура поселилась надежда. И чем чаще я на него смотрела, тем она ярче светилась в его глазах.
— Задумался. Пойдем, милая, — он провел ладонью по моим волосам, аккуратно поправляя локоны, запечатлел на моих губах свой аккуратный поцелуй. — Моя сладкая девочка.
По больнице мы ходили или под руку, или он держал меня, как и раньше, за талию, и всегда улыбаясь.
Разговор на берегу…
Уже было одиннадцать часов. Последнее вечернее кормление наших малышей. Сегодня я кормила Тимура, а Артур — дочурку. Было прикольно смотреть, как папочка воркует с этой маленькой куклой:
— Моя милая девочка, ну давай еще немного покушаем. Ну, один глоточек, за мамочку. Натали, моя маленькая Натали, — он поцеловал ее в носик и смотрел на реакцию малютки. — Завтра мы пойдем домой. Тебя ждет шикарная постель и самая лучшая в мире карета. Ты моя черноглазая принцесса.
А я смотрела на сопящего сынишку, уже давно съевшего свою смесь и сладко спавшего на моих руках, любовалась этим личиком. И думала: «Сыночек, мой маленький сыночек. Спишь, мой защитник? Спи, расти, набирайся сил. Ты мое сокровище, ты моя надежда и опора. Ты моя жизнь».
Артур подошел и обнял меня свободной рукой.
— Машунь, укладываем малышей спать и идем к себе? — он смотрел внимательно и нежно, стараясь прочитать все мои желания в моих глазах.
Я знаю, что в моих глазах он видел укор, как бы я не старалась это скрыть.
— Машенька, моя милая Машенька… — он поцеловал меня в висок и уткнулся в мои волосы.
— Да, пусть спят. Завтра заберем сразу домой или придем покормить утром?
— Придем покормить утром и принесем им одежду. Я привез. Сейчас проверишь, все ли собрал.
Мы положили малышей, немного постояли рядом с кроваткой, убедились, что малыши крепко спят, и пошли к себе. Артур, как и раньше, держал меня за талию, которая уже наметилась, держал крепко, боясь отпустить. Я уже привыкла к косым и осуждающим взглядам. Многие осуждали Артура и жалели меня. Но были и такие, кто говорил, что я полная дура… Но, это было их личное мнение. Меня оно не интересовало… У меня оно было свое…
В палате Артур предложил:
— По чашечки чая или сразу спать?
Мы пытались вернуться к традиции вечерней чашечки чая, так незаслуженно забытой в начале моей беременности.
— Можно и чай. Вообще-то, я хотела поговорить с тобой. Здесь, сейчас, на нейтральной территории.
После этой моей фразы Артур напрягся. Даже скрыть это не сумел, или не пытался.
— Разговор на берегу… — тихо и обреченно произнес он. — Хорошо. Тогда сейчас принесу чай.
Он ушел за чаем в ординаторскую, а я пыталась мысленно выстроить нить разговора. Было бы проще, если бы я так не таяла от его взгляда и от прикосновения его рук. Но, даже после всего, что произошло, его магическое влияние на меня было велико.
— А вот и чай, милая.
Он поставил чашки с чаем на прикроватную тумбочку, достал мою любимую шоколадку. Я стояла у окна и молча смотрела на него. Он подошел ко мне, попытался обнять меня.
— Нет, Артур, подожди. Я понимаю, что разговор будет не из приятных для тебя, но и для меня он тоже будет не из легких. В твоих объятиях я не смогу сосредоточиться. Но, согласись, он должен состояться сейчас, здесь, чтобы не нести этот сор домой. Я не хочу выяснять отношения ни рядом с малышами, ни… — я запнулась, хотелось сказать в нашей спальне, но будет ли она теперь нашей? и добавила, — ни в присутствии кого-то еще.
— Хорошо. Говори. Я готов услышать любой твой вердикт, любой приговор, — он сказал это тихо, голос слегка дрогнул.
Стоять у окна было прохладно, и я села на кровать, поджав ноги и обхватив их руками. Он остался стоять у окна и всматриваться в темноту улицы.
— Артур, ты можешь мне объяснить, что у нас произошло? Что пошло не так? Чем она оказалась лучше меня?
Таких вопросов он явно не ожидал. Он ожидал обвинений. К ним он был готов. Я же хотела разобраться и попытаться склеить то, что осталось от нашей любви, если было еще что склеивать…
Он помолчал, подумал и ответил:
— Машенька, я не знаю, как это получилось. Все началось с твоего выпускного вечера. Вы с девчонками веселись в ресторане. Вы были такими молодыми, красивыми и счастливыми. Мальчишки, вчерашние ваши однокурсники, как коршуны кружили вокруг вас. Я понимал, вы прощаетесь со студенчеством, вспоминал себя, впереди взрослая жизнь и ответственная работа, но… Дэн с Костей смеялись, что наши девочки пошли в разнос. А я замер и думал, смогу ли пережить измену жены. Хотя ты вела себя приличнее остальных и об измене можно было и не думать, на нее не было ни каких намеков… На один из танцев, вы уже изрядно набрались и танцевали просто все вместе, я, устав подпирать колонну, пригласил какую-то девчонку. Потанцевали, и меня посетила другая мысль, что я тебе не интересен. Ты даже не заметила, что меня не было рядом… Я не знаю, почему об этом тогда подумал. Пришли домой. Все встало на свои места. Со мной снова была моя нежная и любящая жена, моя Машенька. А потом твой бунт с ординатурой. Ты дулась, я бесился… В один из вечеров, после работы зашел в кафешку, заказал коньяк, а дальше… появилась она… Почему не смог остановиться? Не знаю… До сих пор не понимаю… Ненавидел себя, пытался вернуться к тебе, обрадовался, что ты поступила. Думал, вот она удача. Теперь мир, мне никто, кроме жены, не нужен. Новость о беременности, да еще какой, вернули меня к тебе. Но… ненадолго… Дальше токсикоз, капризы, мои командировки, ребята из группы рядом с тобой… Я бесился, ты капризничала… Она постоянно крутилась
