Америка – разлучница - Оксана Александровна Ливанова
Побег от обстоятельств закончился неожиданно. Наташа упёрлась в забор. Район был незнакомый, и она с трудом представляла, куда собственно она попала. От вина болела голова, и хотелось плакать. Наплевав на обстоятельства, она села возле деревянного забора прямо попой на землю, и заплакала. Раскачиваясь, как маятник, она напоминала умалишённого человека, который привлекает внимание к себе таким образом. Платье испачкалось, тушь размазалась по щекам, туфли сброшены на траву, и ноги она поджала под себя. Плакала, и качалась. Плакала, и качалась…Мелодия популярной песни постепенно вытесняла мысли из головы. Она откуда-то звучала: «Хоп, хэй, ла-ла-лэй. То ли правда, толи нет…». Наташа очень любила исполнителя этой песни, и постепенно, маленькими шажочками, ей становилось легче. Никто не проходил рядом, потому что она упёрлась в забор стройки многоэтажки. И именно оттуда она слышала музыку.
Сейчас, немного «протрезвев», она поняла, что выдала себя Давиду. С головой. Столько лет молчать, ничего ему не говорить и быть лучшим другом, это стоило её больших усилий, очень больших. А тут какая-то девушка с кудрявой башкой, и «привет». «Ну почему не я, почему нельзя взять замуж меня?» — думала она. Наташа снова начала раскачиваться из стороны в сторону.
— Может хватит раскачиваться? — сказал светловолосый молодой парень в клетчатой рубашке и грязных джинсах, — горе что ль какое? Иду с магазина, а тут красотка в вечернем платье у меня под забором качается. Может обидел кто? Давай сейчас разберёмся. А плакать не надо. Вон какая красивая, а рыдаешь, как по покойнику. Кефира хочешь?
— Водки хочу — ответила Наташа.
— Ну если водки, то это вообще не проблема, — сказал светловолосый и подал ей руку, — опирайся, пошли ко мне в будку. Там и водку налью, и выслушаю. Меня Саша зовут, я не обижу, я строитель.
— Пошли — сказала Наташа, и опираясь на его руку, поднялась с травы. Душа требовала водки, мозги требовали отключки.
Новому знакомому Саше, Наташа рассказала абсолютно всё. Про футбол, лицей, «жёлтые тюльпаны», Давида…Плакала, пила водку из гранёного стакана, запивала кефиром, заедала розовой докторской колбасой. Новый знакомый слушал молча, не перебивал и вёл себя как — то странно. Принёс воды, чтобы она умылась, дал платочек, чтобы высморкалась. Нарезал еду, подливал водку и молчал. Когда Наташа уже совсем была пьяная, помог ей забраться на кровать, и дождался, когда она уснёт, вышел из строительного вагончика.
Парень оказался «не промах». Нашёл по рассказам Наташи столовую, в которой праздновали выпускной, тут же обнаружил машину, которую описывала ему она, и даже увидел растерянного Давида, прекрасно опознав его по описанию девушки. Вздохнул, закурил, подошёл к нему:
— Добренького вечерочка, — начал Саша, — девушку не ищете?
— Ищем, — ответил Давид, — надеялись, что обратно придёт. У неё с детства характер такой. Наломает дров, потом возвращается.
— Не, не в этот раз, — с прищуром улыбнулся он, — я её закачал «беленькой». Она в таком состоянии прибежала мне под забор, что без водки никак нельзя было её успокоить. Мне не жалко, на здоровье. Но вопрос в другом. Я же вижу, она из приличной семьи, и её будут искать, а значит, нехорошо это, когда она на моей кровати спит. Поехали выгружать её и везти домой.
— Поехали конечно, — засобирался Давид, — скажи только, она сильно пьяна?
— Сильно, очень, поэтому давай девушку свою, Соню, домой отвези, и поехали забирать. Я тебя у себя в кабинке подожду, расскажу, как доехать. Не нужно никому её в таком состоянии показывать.
— Ты откуда про девушку знаешь, Саша?
— Я знаю теперь про всех больше, чем ты. А вот то, что ты с ней с детства дружишь, и не распознал ничего, минус тебе, будущий врач. Такие душевные вопросы нужно решать на «берегу». А ты ни хрена ничего так и не понял про неё.
— Я понял всё давно уже, поверь мне. Просто упустил момент, когда поговорить нужно было с ней. Дурак, каюсь. Но она мне очень дорога, это правда. Помоги мне всё поправить, Саша.
— Помогу, Давид. Мне девушка очень понравилась, поэтому помогу. И если ты не в претензиях будешь, я подругу твою, детства, хочу своей подругой сделать. По жизни.
— А вот тут ты не прогадал. Она обалденная. Береги её. И поехали уже.
Дорога заняла мало времени. Давид увидел, куда ехать, откланялся, и повёз Соню домой. Вернулся, и с помощью Саши, погрузил Наташу на заднее сиденье машины. Она была без сознания, поэтому Саша нёс её на руках. Аккуратно уложив, они довезли её до дома, и снова Саша взял её на руки. Давид шёл впереди, и показывал дорогу. Когда дверь открыла бабушка Наташи, она всплеснула руками и запричитала:
— Катя, Дима, бегом сюда. Наташе плохо.
— Нет, ей очень хорошо, — сказал Саша, — ей завтра будет очень плохо. Сказал это, и улыбнулся. Наташу принесли в спальню, и уложив, плотно закрыли дверь. Давид сказал, что нужно будет делать утром с её похмельным синдромом, и как это можно купировать. Саша же улыбался, и говорил: «Кефиру принесу завтра. Сам». Родители кивали, и смущались. Потом пригласили попить чаю, и познакомились с молодым человеком, который помог Наташе в трудной ситуации. Давид мешал ложкой остывший чай, и молчал. Понимал, что виноват только он, а как оправдать себя, не знал. Не любовь — не оправдание. Но ведь он любил Наташу, очень любил. Но как друга, не воспринимая её иначе. Как помочь ей и себе, не знал. Да и никто бы не подсказал ему, как быть в такой ситуации. «Жизнь расставит всё по своим местам» — подумал он, на том порешив закончить себя корить.
Глава 5
«Свадьбы»
Наташа «разрывалась» в университете. По-другому сказать было невозможно. Она изо всех сил пыталась принять в себя то, что там преподают. Но бесконечные ночные смены в гинекологическом отделении медицинской сестрой, её окончательно «доконали». Спать на лекциях, стало традицией. Итог — не зачёт в сессии. Она пересдавала, глотая слёзы, рыдала на экзаменах, но всё-таки старалась и ползла… Давил помогал как мог. Он был уже на третьем курсе, и ему проще давались
