Отец подруги. Никто не узнает - Адалин Черно
Впрочем, сестра бы не вышла. Она патологически боится и носу высунуть на кухню, когда там находится мама. Обычно она не церемонится и гремит бутылками так, что Аксинья без проблем улавливает, когда нужно посидеть у себя в комнате.
И это так расстраивает! Она ведь наша мама. Та самая мама, которая когда-то столько времени заботилась о нас, собирала нас в школу и читала книжки на ночь. Для Аксиньи утрата матери оказалась безумно сложной, ведь они были очень близки. Мама часто гуляла с ней, плела косички и готовила завтраки, она заботилась и любила, пока не умер муж. Потом она скатилась в пропасть, из которой не может выбраться по сей день.
Нет, у нее конечно бывают моменты просветления, когда она готовит еду, усаживает нас за стол и изображает любящую и понимающую мать, но с течением времени это происходит все реже и реже. В последнее время мама еще и друзей стала приводить. Не самой приятной наружности. Они восседают за большим кухонным столом с важным видом и учат маму правильной жизни и воспитанию детей, хотя сами в этом ничего не понимают. Именно поэтому мне нужны деньги, чтобы снять нам с Аксиньей квартиру и съехать.
Не представляю, как тут мама без нас, но и мы с ней не можем. Я столько раз пыталась ей помочь. Зарабатывала деньги на клинику, била бутылки, выливая алкоголь, пыталась воззвать к совести, но ничего, абсолютно ничего не помогало.
— Ты смотри-ка, явилась!
Я едва не роняю тарелку и вилку, которые взяла из сушки, на пол, когда слышу голос матери за спиной. Глотаю тугой комок, царапающий горло и стараюсь не идти на конфликт. Молчу, надеясь, что ей надоест разговаривать с немой мной и она уйдет к себе.
— Отвечай мне, когда я с тобой разговариваю!
Мама рывком разворачивает меня к себе и держит за плечи морщинистыми руками. Сердце ухает в пятки, хотя мне казалось, что я давно перестала ее бояться.
— Где была? На гульках?
Опускает голову вниз, поджимает недовольно губы, а затем разъяренно на меня смотрит.
— Вырядилась! Покороче ничего не нашла? С мужиком, что ли, была?
Хочу ответить, что нет, но мама решает за меня без права на оправдание.
— А с кем же еще, раз даже сестру на всю ночь оставила! Ответить в свое оправдание мне нечего, потому что я действительно оставила Аксинью, но лишь за тем, чтобы обеспечить нам с ней хорошее будущее. То, которого она заслужила — не видеть пьющую мать и ее нетрезвых друзей, которые ведут себя порой, словно хозяева в этой квартире.
— Денег хоть дал? — спрашивает то единственное, что ее больше всего интересует.
— Не дал.
Освобождаюсь из маминого захвата, грубо отталкивая ее в сторону, достаю противень из духовки и накладываю картошки.
— Ты бы хоть раз выполнила роль матери и покормила Аксинью. Она голодная в комнате просидела весь вечер, — пытаюсь воззвать к совести, но мама ее, видимо, давно пропила.
— Ой ли! А то я недостаточно для вас делаю?
— Что, например?
— Делала! — тут же находится с ответом. — Ты уже взрослая, можешь и сама как-нибудь.
Пока была в том злополучном загородном доме, даже забыла, зачем на самом деле мне так необходимы деньги. Сейчас же, находясь в пропитанной парами алкоголя кухне, отчетливо вспоминаю этот факт. Чтобы освободиться. И забрать с собой сестру, которая не должна проводить свое детство в таких условиях.
Набрав картошки в тарелку, иду к выходу из кухни и оборачиваюсь у двери. Мама тщетно пытается что-то выдоить из опустевших бутылок, совсем не чувствуя вины. Неужели она не изменится и останется такой навсегда?
Глава 7
— Ты заберешь меня пораньше? — интересуется Аксинья, когда надеваю портфель на ее худенькие плечики.
— Постараюсь, но не обещаю. У меня сегодня загруженный день и подработка в кафе, но если получится, я обязательно приду пораньше.
Сестра кивает, пытаясь скрыть разочарование. Поджимает губки, тяжело вздыхает, но не начинает возмущаться, зная, что я работаю, чтобы обеспечить наше с ней будущее. Правда, непонятно теперь получится или нет. Тех денег, что я уже собрала, точно не хватит на съем квартиры, а на подработки я теперь не знаю когда смогу решиться.
Я хватаю свой рюкзак и уже собираюсь выйти из комнаты, но из кухни доносится звон бутылок. Черт! Мама проснулась и прямо сейчас, видимо, ищет среди вчерашних осушенных бутылок хоть пару капель на опохмел.
Ксю это тоже понимает, потому-то и хватает меня за руку, крепко сжимая ладонь. Мы выходим вместе. Я прижимаю к себе сестру и быстро юркаю в коридор в надежде, что мама нас не заметит.
— Ну-ка… Стоять!
— Обувайся, — тихо говорю сестре и тоже быстро запихиваю ноги в туфли.
— Деньги есть? — интересуется мама, остановившись в двери.
— Нет.
— Как это? Вчера шаталась непойми где и денег нет? Ты что там за бесплатно мужиков обслуживаешь.
— Я официантка, мама. И за вчера… не заплатили еще.
— Тоже мне… официантка. Не заливай давай, не поверю все равно.
— Твое право, — пожимаю плечами и, заметив, что Ксю уже обулась, быстро открываю двери, буквально вылетая на лестничный пролет.
Мама бросается следом, но не успевает за нами, так что мы очень быстро сбегаем с колотящимися в унисон сердцами. Сегодня только двадцатое. Те деньги, что мама получает, моя полы в магазине внизу, уже давно пропиты, а потому следующие десять дней она будет кошмарить меня и Ксю. И с переездом снова не сложилось!
— Пока!
Хорошо, что школа находится по пути в университет. Получается очень быстро добраться. Ксю на прощание машет мне своей маленькой ладошкой и убегает в школу, подпрыгивая от радости. Вот смотрю на других детей и понимаю, что многие из них с радостью бы остались дома, а Ксю с таким же чувством бежит в школу, потому что там тепло, вкусно кормят и безопасно.
Уж точно куда безопаснее, чем дома, где мать в пьяном угаре может и газ забыть закрыть и собутыльников привезти неадекватных. Второе
