Барбара Ханней - Парижское счастье

Девушка расслышала щелчок зажигалки на том конце провода. Эдит не признавала запрет курить в редакции. Камиль представила начальницу в кресле у стола. Длинные пальцы с ярко-красными ногтями подносят сигарету к алым губам.

— Нет, Эдит, ты не поняла. Деньги тут вовсе ни при чем.

— О, господи, он хочет переспать с тобой?

— Нет! — Камиль прислонилась к стенке телефона-автомата и прижала ладонь ко лбу. Похоже, разговор будет еще сложнее, чем она предполагала. — Просто он не может участвовать в нашей затее.

— Он уже женат? — в ужасе воскликнула Эдит.

— Нет. Послушай, все это какая-то нелепая ошибка.

— Только не говори, что он голубой, — простонала Эдит. — Прошу тебя, скажи, что у него нормальная ориентация.

— Он не голубой. — Уж в этом Камиль была уверена. Зажмурившись, девушка продолжила: — Ошибка, прежде всего, в том, что он никогда не соглашался участвовать в проекте.

Ответом ей было молчание. Гробовая, сердитая тишина. Камиль мысленно видела, как начальница затягивается сигаретой, обдумывая услышанное. Потом медленно выдыхает дым.

— Повтори-ка мне это медленно и по слогам, — наконец попросила Эдит голосом, утратившим громкость, но приобретшим угрожающие нотки. — Надеюсь, я ослышалась.

Камиль сделала глубокий вдох.

— Если резюмировать вкратце: он хочет выйти из проекта, и я не уверена, что мы сможем его удержать.

Ей хотелось привести какую-нибудь серьезную, адекватную причину. Если бы она только сумела надавить на Джонно и добиться от него доказательств, что кто-то послал в журнал его данные у него за спиной!

— Я объясню все, когда приеду в Сидней. Поверь, он совершенно не хочет идти на контакт. Извини, что так вышло. Я сделала все, что было в моих силах. Ты знаешь, я никогда не сдаюсь. Но тут я наткнулась на глухую стену. Уверена, нам от него ничего не добиться, поэтому я возвращаюсь. Дома буду завтра к вечеру.

— Камиль, — прорычала Эдит. Ее голос вновь стал громовым. — Ты никуда не поедешь, а останешься там, милая моя, и раскрутишь этого Риверса.

— Но я же сказала тебе…

— Меня не интересует, что тебе придется для этого сделать. — Эдит помолчала, шумно выдохнув. — Не люблю бросаться угрозами. Для этого я слишком уважаю тебя как человека и профессионала. Но ты не понимаешь ситуации. Я должна отчитываться пред владельцами газеты. Так что поверь на слово, дорогуша, твое задание жизненно важно. Жизненно! Этого парня нельзя упустить. Иначе случится катастрофа! Так что займись нашим одиноким ковбоем. Жду твоего звонка завтра вечером. С хорошими новостями.

В трубке раздались гудки.

Господи, помоги мне! Это конец!

Камиль положила трубку и закрыла лицо руками. Безвыходное положение. Она уже заключила сделку с Джонно, «джентльменское соглашение», как он это назвал. А ее робкая попытка пересмотреть условия так разозлила его, что у нее не осталось никакой надежды выпутаться из этой ситуации благополучно.

Распахнув дверцу кабины телефона-автомата, девушка вышла. Несмотря на ярко светящее солнце, ледяной ветер забрался под ее плащ. Она сунула руки в карманы и принялась ходить туда-сюда. Так ей всегда думалось лучше.

Что можно сделать? Попытаться узнать, каким образом Джонно попал в проект? Поможет ли это? А если набросать статью о чем-нибудь, связанном с ним? А что? Неплохая мысль. Есть надежда, что этот вариант пройдет. Если написать настоящий шедевр журналистики… о жизни скотоводческой фермы, например… женский взгляд на мир скотоводов…

Добавить туда рассуждения о любви и браке… «Горожанка в деревне».

Фантазия, закрутившись с немыслимой скоростью, слегка ободрила Камиль. Все должно получиться. Материал будет отличный!

Сунув руки в карманы плаща, Джонно шагал через автостоянку ярмарки, старясь прогнать подступившую злость. Брошенный Камиль Дэверо на прощание комментарий относительно легкости и непринужденность жизни скотовода просто взбесил его. Проклятье!

Молодой человек понимал, что не должен придавать значения ее словам. Она ведь не имела ни малейшего понятия о том, в чем заключается фермерский труд. Подумаешь, какая-то городская изнеженная девица, которая не знает ничего о том, как он зарабатывает на жизнь. Не может даже отличить корову от бычка.

Еще журналисткой себя называет!

Но нельзя было отпускать ее, не объяснив, как все на самом деле есть. Надо было вывести ее из столовой и втолковать…

Или целовать ее, пока она не сдастся и не ответит…

Черт побери! Он не мог не думать о ее темных волосах и карих глазах. Камиль обладала каким-то неуловимым обаянием прекрасной незнакомки. Женщины из другого мира. Такой экзотической…

И что?

Она уже на пути к Сиднею. Возвращается в свой шумный город, полная самодовольства и глупых представлений о деревенском труде. А он упустил возможность все ей разъяснить. Растолковать в четких недвусмысленных выражениях, насколько она заблуждается, как мало понимает в жизни за пределами города.

Камиль обогнула забрызганную грязью машину и окаменела, увидев Джонно, шагающего в нескольких метрах от нее. Воротник его плаща был поднят для защиты от промозглого ветра. Темные волосы взъерошены. Он поднял голову, заметил ее и посмотрел так, что у нее по коже побежали мурашки, а сердце забилось чаще. Девушка уже хотела пробежать мимо, пробормотав неясное «здравствуйте — до свидания». Но в ушах еще стоял звон распоряжений Эдит.

Обойдя лужу, она подошла к нему.

— Я надеялась найти вас.

— Чего вдруг? — Джонно по-прежнему хмурился. — Я думал, вы уже спешите покинуть наше захолустье.

— Я решила, что нужно извлечь максимальную пользу из этой командировки. Хочу написать большую статью о фермерской жизни, раз уж оказалась здесь.

Он недовольно скривился.

— И как же вы намереваетесь сделать это? Описав вид из окна вашего мотеля?

— Разумеется, нет. Я собираюсь произвести глубинное исследование.

Джонно пробормотал что-то, похожее на ругательство, и раздраженно сунул руки в карманы.

— Да вы же не сможете написать даже подобие статьи, описывающей что-то похожее на жизнь за пределами города.

— Да вы-то откуда знаете? Я, между прочим, отличный журналист.

— Не обольщайтесь, мисс Дэверо. Заявились сюда. Побродили по ярмарке, как по парку развлечений. Случайно купили загон скота. Потом свалили своих бычков на меня и еще имеете наглость с уверенным видом рассуждать о том, что знаете, как растят скот и зарабатывают деньги. Вы же полны глупого романтизма и радужных представлений о жизни.

Ага, подумала Камиль, ей удалось задеть его безразмерное самолюбие.