Марта Поллок - Розовый сад

Молодая женщина снова застонала, словно у нее внезапно разболелись зубы, и с ненавистью взглянула на своего гостя, вставшего вдруг со стула и двинувшегося по направлению к столу.

– Флоренс, тебе плохо?.. – И выругался, потому что она резким движением сбросила его руку. – Черт побери! Тебе вовсе ни к чему столь явно выказывать свое дурное ко мне расположение! Я просто хотел успокоить тебя, только и всего!

Она даже не поняла, что он собирался лишь ободряюще дотронуться до ее плеча. Едва почувствовав сквозь блузку тепло его ладони, Флоренс инстинктивно отпрянула назад, словно от удара электрическим током.

На лице Константина появилось такое знакомое еще со времени их недолгой совместной жизни выражение отчужденности и высокомерия. Выбросив в окно сигару, он нервным движением засунул руки в карманы, отчего ткань натянулась до предела.

Флоренс поспешно отвела взгляд.

– Прости. У меня сегодня был действительно тяжелый день, и твой визит тут ни при чем.

С утра на ногах.

Прошло еще несколько напряженных минут, в течение которых Константин внимательно разглядывал ее побледневшее лицо в обрамлении коротких светло-русых волос. Потом он сказал:

– Надеюсь, я не слишком тебя утомил.

Как только он отодвинулся от нее, дыхание Флоренс выровнялось и она уже спокойнее ответила:

– Конечно нет. При чем здесь ты? И поскольку мы с тобой увидимся сегодня вечером…

– Донадье тоже будет, – мягко напомнил Константин невинным тоном.

– Я с радостью повидаюсь с ним. Действительно, давно не интересовалась его делами и учебой. Что-то такое мне говорила Джиллиан, но я не припомню. Как он, все так же занимается теннисом и обожает плавание?

Главное, чтобы не дрожал голос. Теперь ей только оставалось надеяться, что Джиллиан не наприглашала еще кучу непредвиденных гостей, в чем она уже не была уверена. Надо обо всем хорошенько поговорить с дочерью: лишние люди будут только мешать. Им необходимо обсудить это дурацкое объявление в «Беркширском наблюдателе». Может, это на самом деле очень серьезно?

– Так как я увижу вас обоих вечером, думаю, у нас появится прекрасная возможность поговорить о… – Флоренс запнулась. Она, всегда такая спокойная и сдержанная, в присутствии Константина теряла над собой контроль и теперь желала только одного – чтобы этот неприятный разговор немедленно закончился.

– Мой сын давно не занимается плаванием.

А еще, наверное, ты захочешь сообща придумать текст опровержения, не так ли? – подсказал Константин равнодушным голосом.

О, это было именно то, что она намеревалась сделать, но пока не знала, как к этому подойти.

– Да, конечно, именно так. Иначе соседи замучают. Как же, помолвка – это всегда повод сунуть нос в чужие дела, – с вымученной улыбкой произнесла Флоренс.

– Понятно. – Константин направился к двери, но на самом пороге повернулся и, помедлив, добавил:

– Итак, до вечера, женушка…

Кстати, Флоренс, ты должна радоваться, что этому твоему «шутнику» не пришло в голову написать, что дочь миссис Стормволл выходит замуж за сына мистера Стормволла. Автор текста явно из приятелей наших детей, но, вероятно, приехал учиться в колледж из тех мест, где слыхом не слыхивали о нашей с тобой свадьбе. Вот так-то!

Звякнул звонок, стукнула дверь. Флоренс осталась в одиночестве, и лишь запах дыма от выкуренной в кабинете сигары напоминал о состоявшемся разговоре. Кто бы только знал, столько сил отнял у нее этот диалог с незваным гостем! Лучше не ворошить прошлое. Кто знает, какие призраки таятся в канувших в небытие днях и ночах, какие тайны могут всплыть из бездны воспоминаний. Впрочем, кто-то из великих сказал, что люди вспоминают лишь то, что окончательно и бесповоротно забыли.

Честертон? Уайльд?.. Надо спросить у Джиллиан, уж она-то знает наверняка…

В полуоткрытую дверь заглянула Виктория. На широкоскулом лице не было ни тени сомнения в том, что состоявшийся между мистером Стормволлом и Флоренс разговор оказался тяжелым для последней. Умная и понятливая у меня помощница, благодарно подумала Флоренс. За ней я как за каменной стеной.

– До свидания! – понимающе улыбнулась блондинка. – Я уже отпустила всех и закрыла центральный вход в магазин. Приятно провести вечер!

Ну что же, спасибо на добром слове. Хотя вряд ли вечер окажется приятным. Бедный папа, его наверняка ждет тяжелое потрясение вместо мирного ужина…

3

Полумрак в уютном зале французского ресторанчика, известного на весь город своей великолепной кухней, располагал к откровенному разговору. Низкий потолок с потемневшими от времени балками не давил, напротив, приглушал все звуки и напоминал о том времени, когда владельцы подобных заведений угощали своих гостей не только изысканными паштетами и выдержанными винами, но и музыкой из музыкальных автоматов или песнями самонадеянных шансонье. Слава Богу, небольшая эстрада в глубине зала сейчас была пуста, лишь поблескивали хромированные детали бездействующей ударной установки и тускло светился темным лаком прислоненный к выложенной из дикого камня стене контрабас.

– Мы приносим свои извинения за то, что музыканты сегодня заняты на свадьбе своего приятеля, – с печальным выражением на лице сообщил официант, словно говоря о похоронах.

– И прекрасно, – невозмутимо произнес Константин, потягивая вино. – Если понадобится музыкальное сопровождение, мы сами сумеем сыграть. Верно, дети?

Джиллиан рассмеялась.

– Ты, кажется, собиралась поступать в университет? – спросила Флоренс, отбросив все неприятные воспоминания, как, впрочем, делала это вот уже восемнадцать лет подряд.

Не надо Джиллиан знать подробности своего прошлого. Вот если бы Патрик не погиб, когда дочке было всего ничего, если бы у них сохранилась семья и они, как все, отмечали юбилеи свадеб и другие семейные торжества, тогда, пожалуй, можно было бы говорить с Джиллиан в открытую.

Не дождавшись ответа, Флоренс повнимательнее присмотрелась к дочери, сидящей рядом с парнем, словно видела ее впервые после долгих лет разлуки. Чистый взгляд, вполне взрослые манеры.

Как ей теперь объяснишь, что она родилась вполне доношенным ребенком всего через шесть месяцев после свадьбы родителей?

Время шло, Флоренс, не видя повода для такого признания, молчала. Впрочем, этого повода не было и теперь.

Но, посмотрев в искрящиеся весельем глаза Константина, Флоренс вдруг поняла, что он следит за ходом ее мыслей и считает, что время поговорить с Джиллиан откровенно как раз настало. Но почему он улыбается?

– Отвечай, милая, тебя спрашивает мать, – сказал Константин. – Ну-ка, что у тебя на уме?