Ребекка Йенсен - Любовь и риск

— Лишь в том случае, если вы объясните, почему разыскали меня в девять часов утра.

Майкл уклончиво ответил:

— Чтобы завершить одно маленькое дело.

На какое-то мгновение Эбби показалось, что он осмелился намекнуть на их будущий роман. На всякий случай Эбби приняла высокомерный вид: пусть думает, что она недоступна! А в зеленых глазах Майкла заиграли озорные огоньки.

— Полицейское дело, — добавил он. Какое-то шестое чувство помогло ему угадать, о чем она подумала. — Поскольку мне назначена встреча с теми же самыми людьми, которые хотят видеть и вас, я предложил свои услуги предоставить в их распоряжение героиню событий.

— Понимаю, вы «совершенно случайно» оказались по соседству со мной.

— Вы на удивление сообразительны, мисс.

— Я намеревалась заехать домой, чтобы переодеться, прежде чем отправиться в полицию.

— Отлично, — обрадовался он, — я на машине.

Квартира Эбби находилась в северо-западной части города, примерно в квартале от Фуллертона. Здание было обшарпанным, его старомодный аляповатый декор и допотопный лифт с открытой кабиной напоминали кадры из фильмов Альфреда Хичкока.

Было не так-то легко найти жилье по карману вблизи чудесного озера. В большинстве домов сдавали очень дорогие квартиры. Дом Эбби был единственным на расстоянии двух кварталов, в котором не предусматривались ни привратник, ни гараж. Но зато Эбби располагала четырьмя комнатами на пятом этаже и великолепным видом на озеро с крыши. О большем она и не мечтала.

Ее родители не могли этого понять, но Эбби любила город. Ей была по душе напряженная, бурная жизнь шумных, оживленных улиц. От своего дома она могла пешком дойти до озера, Линкольн-парка, больницы, в которой работала, до одного из семи ресторанов с национальной кухней и великого множества небольших магазинов, где можно найти что угодно, от поношенной одежды до киноафиш. Совсем недалеко располагались два театра. Она знала в округе художников, архитекторов, юристов, поваров, даже одну проститутку и одного скрипичного мастера. По сравнению с чикагскими авеню пригороды казались Эбби по-кладбищенски тихими и унылыми.

Эбби включила свет и бросила на кушетку свою сумку.

— Устраивайтесь поудобнее, — предложила она и быстро отправилась переодеваться.

Майклу потребовалось немного времени, чтобы разобраться в смешении стилей, царившем в убранстве крохотной комнаты. Эбби назвала такую пестроту меблировки «гаражной распродажей». Это было невероятное сочетание современности с классикой и настоящим антиквариатом. Комната была захламлена массой ненужных вещей, назначение которых было трудно понять. Столик позднейшего чиппендейла стоял рядом с ветхой кушеткой болотного цвета. Узор на белом ковре представлял лиловые и розовые геометрические фигуры. Дешевые броские плакаты красовались рядом с изысканными восточными акварелями. Книжный шкаф был заполнен католическими молитвенниками. Старинный серебряный чайный сервиз стоял на большом кофре, там же в беспорядке лежали журналы, некогда принадлежавшие французской мадам.

— В холодильнике есть содовая! — крикнула Эбби, расхаживая по своей спальне. — Но не вздумайте пить молоко! Мне кажется, что я отсюда чувствую по запаху, что оно давно скисло.

Единственные туфли, которые у нее были, — это белые больничные. Сообщив Майклу, что она терпеть не может носить вещи, какими пользуется на работе, Эбби вытащила из шкафа другую пару полотняных туфель, но без каблуков.

— Ваши растения совсем засохли, — отозвался Майкл с кухни.

— Я плохой садовник, — согласилась Эбби. — Моя мама говорит, что они все покончили самоубийством от такой жизни. А вы будете со мной, когда нагрянет пресса?

— Они уже разбили лагерь возле участка. — И после небольшой паузы Майкл добавил: — Да, дело получило новое развитие после вчерашнего вечера, о чем вам следовало бы знать. Вчерашние парни были «вольные стрелки», которые совершили несколько вооруженных ограблений в городе. Они убили трех человек.

Вернувшись из кухни со стаканом содовой в руке, Майкл замер от изумления, увидев совершенно обнаженную Эбби. От одного только беглого взгляда на ее загорелую лоснящуюся кожу у него захватило дух.

— Мой вид делает нас еще большими героями, — с вызывающей гримаской сказала она, — разве не так?

Майкл казался невозмутимым, но это впечатление было обманчиво.

— Эбби!

— Что вас интересует, сэр?

— Вы что, решили начать наш интригующий роман прямо сейчас?

— Как вы смеете так думать?!

Она посмотрела в его широко раскрытые глаза и смущенно улыбнулась.

— О! Простите! Я не ожидала, что вы так быстро появитесь…

Когда она исчезла, Майкл растерянно опустился на кушетку. Его руки были еще более влажными, чем когда он накануне вечером схватил револьвер. Милостивый Господь! Он не мог и поверить, как быстро Эбби завоевала его. Она не была первой женщиной, с которой у него близкие отношения. Но он почувствовал, что еще никогда вид женского тела не приводил его в такое состояние. При виде тонкой точеной фигуры, нежного лица он ощущал магнетическое влияние Эбби. Какое-то праздничное чувство заполнило все его существо. Он отпил содовой и пожалел, что это не пиво, а еще лучше — виски.

— Вы сказали — парни? — спросила Эбби из соседней комнаты.

— Вы видели еще одного, разве не так?

— Да. Я видела его. У него тоже был револьвер.

Майкл вытер потные руки и подумал, что ему следовало бы уделить больше внимания новой подробности.

— Я уверен, что вы сегодня со всем справитесь отлично.

— Чувство облегчения возвращает румянец на мои побледневшие щеки, — последовал ответ.

Эбби застегнула плетеный ремень на округлых бедрах, поправила свою водолазку. Белые брючки до середины икр очень шли ей, подчеркивая красоту стройных ног.

— Чем вызвано это облегчение? — спросил Майкл.

Она провела щеткой по густым, спадающим почти до плеч, крупно вьющимся волосам.

— Есть что-то успокаивающее в том, когда просыпаешься — и знаешь, что к твоей голове не приставлен револьвер двадцать второго калибра; и от этого ощущения покоя день сразу становится ярче.

Майкл ничего не ответил, но Эбби и не заметила этого. Она еще не пришла в себя от сознания, что он видел ее обнаженной. Его восхищенный взгляд опытного мужчины обжег и взволновал ее. Какая жалость, сокрушалась Эбби, что сейчас она не может пренебречь условностями и броситься в желанный омут — завязать настоящий любовный роман с Майклом.

— Так более приемлемо? — спросила она с лукавой улыбкой, вернувшись в гостиную.