Салли Уилбрик - Будь счастливой

— Отдыхай. Скоро придет Кэтлин, она поможет тебе переодеться и умыться с дороги.

— Ты уедешь? — испуганно спросила Одри.

— Мне придется ездить на работу, но это случится не сегодня. Ужинать мы будем вместе. Надеюсь, ты выберешь подходящий наряд. — Он улыбнулся и вышел.

Одри оглядела свою комнату. Просторная, уютно обставленная мебелью в стиле ретро, она соответствовала общему облику особняка. Ей понравилось, что повсюду в комнате стояли в вазах живые цветы, что есть камин, а на окнах кремовые шторы из блестящего шелка. Внимание ее привлекла небольшая дверь, которая заинтриговала ее. Может, эта дверь соединяет ее комнату с комнатой Алана? Сделав усилие, Одри спустила ноги и прошла несколько шагов. После чего ей пришлось добираться до загадочной двери, цепляясь за стулья. За дверью оказалась ванная комната с зеркалом, в котором она могла видеть себя в полный рост.

— О, вы сами дошли, — удивилась вошедшая Кэтлин. — Сейчас я помогу вам принять душ.

— Спасибо, Кэтлин. Зовите меня, пожалуйста, просто Одри.

— Хорошо, детка, — улыбнулась экономка. — Думаю, по возрасту ты годишься мне во внучки.

После душа Кэтлин довела Одри, закутанную в большой белый махровый халат, до кровати, уложила, накрыла одеялом и оставила отдыхать до ужина. Блаженно вытянувшись на душистых простынях, Одри закрыла глаза. И сразу вспомнила лукавое выражение на лице Алана, когда он говорил о том, чтобы она выбрала подходящий наряд для ужина. Но в чемодане нет ни одного платья, которое подошло бы для ужина вдвоем. Она открыла глаза и снова обвела взглядом комнату. Теперь она обратила внимание на высокий гардероб темного дерева, тянувшийся вдоль стены сбоку от кровати. Дойти до него не составило большого труда. Открыв первую створку, Одри ахнула. На плечиках висело столько красивых платьев, что у нее глаза разбежались. Судя по размеру, все эти платья предназначались ей.

Одри оживилась. Забыв об усталости, она стала перебирать их, прикладывать к себе, крутясь перед зеркалом на внутренней створке гардероба, и не знала, на каком остановить выбор. Здесь были вечерние открытые платья, но в них она чувствовала бы себя не в своей тарелке. Наконец она выбрала темно-синее шелковое платье со стойкой и надела его.

— Браво! — услышала она голос Алана и обернулась.

Он стоял на пороге и восхищенно разглядывал ее.

— Ты сделала правильный выбор, платье тебе очень идет, — сказал Алан, любуясь прелестным обликом девушки, ее длинной шеей, увенчанной самой очаровательной головкой в обрамлении длинных каштановых волос.

Одри опустила ресницы, но не удержалась и снова посмотрела на себя в зеркало. Почему на лице Алана такой восторг, словно он никогда не видел ее в этом наряде? Ведь она полагала, что это ее одежда, которую он перевез из городской квартиры. Она еще хотела поблагодарить его за такую предусмотрительность. Неужели и эти вещи никогда ей не принадлежали? От этих мыслей у нее опять разболелась голова. Всплеск оживления сменился полным упадком сил. С трудом преодолев расстояние в несколько шагов, она села на кровать. Лоб покрылся каплями пота. Мысли о том, что в происходящем с нею таится какой-то обман, продолжали мучить ее.

— Тебе плохо? — испугался Алан. — Тебе надо полежать.

Он подложил подушки под спину Одри и задумчиво посмотрел на нее. Она отвела глаза. Ей было стыдно признаться в своем недоверии к нему.

— Я попрошу Кэтлин принести тебе ужин сюда.

Одри закрыла глаза и постаралась ни о чем не думать. Обманывает ее Алан или подозрительность плод ее болезни? Какое это сейчас имеет значение? Ведь другого выхода у нее нет, кроме как довериться человеку, который назвался ее женихом.

Кэтлин принесла поднос с ужином. Мясо, запеченное с картофелем и овощами, оказалось нежным, но, проглотив два небольших кусочка, Одри отставила поднос, чем не на шутку огорчила вернувшуюся за ним Кэтлин.

— Детка, тебе не понравилась моя стряпня?

— Что вы, Кэтлин, мясо такое ароматное и нежное! Мне кажется, я никогда не ела ничего вкуснее. Просто такое количество еды мне не под силу съесть. — Одри виновато улыбнулась. — Не сердитесь на меня.

— Глупая я глупая, — запричитала Кэтлин. — Могла бы и сама сообразить! Ты ведь столько времени пролежала в больнице, без движения, без воздуха. Ничего, после недели регулярных прогулок по парку ты нагуляешь здесь аппетит. Можешь мне поверить. Не мешало бы тебе немного поправиться, тогда и сил будет больше. Если что-нибудь понадобится, на тумбочке увидишь кнопку звонка, нажми ее, и я к тебе приду. Договорились? Может, хочешь чаю? Или теплого молока?

— Пожалуй, я бы выпила молока. — Доброта этой женщины вызвала у Одри слезы благодарности на глазах.

Кэтлин помогла ей переодеться в ночную рубашку и вышла.

Теплое молоко принес ей Алан.

— Кэтлин желает тебе спокойной ночи. Я отправил ее отдыхать, у них с мужем был сегодня тяжелый день, а они уже немолоды.

Вначале Одри была приятно поражена глубоко человеческим отношением Алана к прислуге. Однако поселившееся в ней недоверие сыграло с ней злую шутку. Что, если он специально устранил Кэтлин, чтобы остаться с ней наедине? Панический страх, неподвластный логическому объяснению, овладел ею. Как только Алан стал приближаться к ее постели, Одри вскрикнула.

— В чем дело, Одри? — спросил Алан, подходя ближе.

— Отойди! Не смей заходить в мою комнату! — Голос ее сорвался на визг.

Алан увидел, что лицо Одри искажено ужасом.

— Дорогая моя девочка, успокойся, я сейчас уйду. Только поставлю молоко на тумбочку. Скажи мне, чем я тебя напугал?

Звук его низкого приятного баритона подействовал на Одри отрезвляюще. Что с ней? Как могла она заподозрить милого доброго Алана в чем-то ужасном?

— Прости меня, Алан. Я сама не понимаю, что со мной.

Слезы катились по ее бледным щекам. Алан смотрел на нее, боясь подойти, и сердце его сжималось от сострадания.

— Успокойся, любимая, ничего страшного с тобой не происходит. Просто ты очень устала. — Он решился подойти и сесть на край постели. — Я рядом с тобой, и больше никому не дам тебя в обиду.

Одри всхлипнула, как ребенок.

— Ты думаешь, меня кто-то раньше сильно обидел?

Алан задумался. Такая мысль приходила ему в голову не раз. Но утверждать он ничего не имел права.

— Не знаю, Одри. — Он пристально разглядывал ее заплаканное лицо.

— Помнишь, ты говорил, что специалисты объясняют мою потерю памяти не столько травмой, сколько большим потрясением, которое я могла пережить до этого?

— Возможно, так оно и есть, — ответил Алан. — Но я хочу тебя попросить как можно меньше думать сейчас об этом. Не пытайся вспоминать. Твоя главная задача набраться сил.