Николь Бернем - Влюбленная в принца

— И нет никого, кто бы взбил принцессе подушку? — поддразнила ее Пиа. — Бедная малышка.

— Ха, ха. — Дженнифер посмотрела на подушку, на которой лежали ее ступни. — Даже если собрать весь персонал мира, ты единственный человек, которому я могу пожаловаться на отекшие лодыжки. Или на тот факт, что я заключена в этой комнате навсегда. С тобой мне так же удобно, как когда я одна.

— Не уверена, что это комплимент.

Пиа отвернула крышку на бутылке с водой. Дженнифер многозначительно смотрела на нее.

— Это комплимент. Когда ты здесь, я не чувствую себя так, будто кто-то вторгся в мой внутренний мир. Я просто болтаю с подругой. И самое лучшее в этом, что ты не жмешься к стене, будто я какая-то икона, на которую прямо боязно взглянуть. Скажу тебе, что эта жизнь заставила меня ко многому привыкнуть.

Дженнифер приподнялась на кровати, чтобы поправить подушку. Но Пиа протянула ей бутылку с водой, и она оставила попытку.

— Совсем не похоже на Хаффали, правда, Джен? — Пиа сама взбила ей подушку, чтобы ноги лежали повыше. — Я имею в виду, что у тебя прекрасные маникюр и прическа. И отекшие у тебя лодыжки или нет, но выглядишь ты как настоящая принцесса. Никто не догадается, что совсем недавно ты управляла лагерем беженцев в зоне военных действий.

— Надеюсь, не догадается. — Дженнифер не совсем искренне засмеялась. — Я не скучаю по зоне военных действий. Зато думаю о людях, которым могла бы помочь. А я прикована к постели. Я скучаю даже по благотворительным мероприятиям. Чувствую себя полностью бесполезной.

— По-моему… — Пиа скосила глаза на выступающий живот подруги, — прямо сейчас тебе надо бы сосредоточиться на себе и на малыше. Не пойми меня неправильно. Когда ты оставила лагерь и вышла замуж за принца, мы скучали по тебе. Все люди скучали. — Она отрывисто вздохнула, будто подчеркивая, как всем не хватало Джен. — Но позволь тебе кое-что напомнить. Деньги, которые ты и Антонио собрали, и студенты, для которых вы были спонсорами, благодаря чему они работали в лагере, помогли нам разместить беженцев и закрыть лагерь на месяц раньше, чем мы предполагали. И потом ты продолжала свою линию. Рекомендовала меня в программу Международной помощи больным СПИДом. Ты не успокоилась, пока не убедилась, что я обеспечена работой. Ты заслужила перерыв после всего сделанного. Наслаждайся им.

Дженнифер не ответила. Тогда Пиа присовокупила:

— Если тебе абсолютно необходимо что-нибудь делать, соверши мозговой штурм. Займись своей программой школьных стипендий, расширь ее. Это ты можешь делать в королевской спальне с таким же успехом, как в ржавом вагончике на Балканах. Здесь даже лучше.

— Хорошо, хорошо. — Дженнифер жадно отпила глоток воды и, выражая восторг, подняла вверх палец. — Приятно слышать такие утешительные речи, особенно о том, что еще можешь быть полезной.

Стук в дверь перебил их разговор. Пиа, извинившись, пошла к двери и, поздоровавшись со стражем, вернулась с охапкой писем. Среди них было штук двадцать написанных от руки, плюс еще три коробки.

— Не знаю, как ты находишь на это время, — заметила Пиа, высыпав все на кровать.

— Обычно не нахожу, — призналась Дженнифер. Она переворачивала конверты, чтобы посмотреть обратный адрес. — Софи изымает из почты приглашения и большую часть рутинной корреспонденции. Но меня тошнит при мысли, что я сижу здесь, а ее вынуждаю заниматься еще и почтой. Хорошо хоть эти письма вносят некоторое разнообразие в мою жизнь.

Пиа ворчливо согласилась и взяла с угла стола серебряный ножик для вскрытия конвертов — один из первых и, как оказалось, самых необходимых подарков, полученных Дженнифер от Антонио вскоре после свадьбы.

— Похоже, я могу загрузить тебя сегодня работой. — Дженнифер ворошила содержимое одной из коробок. — Я заказала ко дню рождения Антонио эту фотокамеру, но ее забыли завернуть в подарочную бумагу. — Она вынула камеру из коробки, чтобы показать Пиа. — Хочу подарить ее в этот уикенд, поскольку он предполагает вернуться с переговоров на день раньше. Но я не смогу дойти до комнаты упаковки подарков, чтобы самой обернуть камеру. А если попросить кого-нибудь из персонала, они обязательно разболтают…

— Во дворце есть комната упаковки подарков? — Пиа положила серебряный нож на стопку писем, лежавших на постели. — Ты, должно быть, шутишь.

— Возмутительно, да? — Дженнифер пожала плечами и протянула Пиа камеру. — Надеюсь, ты окажешь мне эту услугу?

- Конечно. Для этого я здесь, — ответила Пиа.

Она повертела камеру в руках. Антонио будет в восторге от подарка. Ведь он сможет этим аппаратом снимать новорожденного.

— Мне надо что-то делать. Не только сидеть здесь и время от времени подавать тебе платок или воду. По-моему, я никогда в жизни не была такой ленивой.

— Я тоже, — призналась Дженнифер. — Утешаю себя тем, что это ради малыша и не может тянуться вечно. Тридцать две недели прошли, оставшиеся четыре тоже пройдут. — Она рассказала Пиа, как найти нужное помещение, которое расположено за главной кухней дворца, и помахала ей вслед рукой.

Пиа вышла из изысканных частных апартаментов кронпринца с камерой в руке и направилась к широкой мраморной лестнице. В открытые окна из дворцового сада струился свежий воздух. Она шла длинными прямыми коридорами, с наслаждением вдыхая аромат свежескошенной травы. Даже упаковка подарка, которую в любой другой обстановке она воспринимала бы как рутинную задачу, сегодня казалась освобождением.

Как бы Пиа ни любила Дженнифер, ей трудно дались эти две недели, прошедшие со дня прибытия во дворец. Пока Дженнифер днем спала, она читала. Когда не спала, она была при ней на посылках. Главное, чтобы принцесса поменьше стояла на ногах. Дженнифер казалась совершенно здоровой и говорила, что хорошо себя чувствует. Но необъяснимое кровотечение, случившееся несколько недель назад, встревожило гинеколога. И он посоветовал оградить ее от всяких непредвиденных случайностей. Антонио согласился с доктором. Конечно, жене не следует сопровождать его ни в местных поездках, ни тем более в путешествии на Ближний Восток.

При всем однообразии жизни во дворце Пиа понимала, что ее присутствие позволяет Дженнифер не чувствовать себя одинокой, когда Антонио нет дома. Он в Израиле и труднодостижим. А ее приезд внушал Антонио уверенность, что кто-то присматривает за женой.

И как сказала Дженнифер, теперь у нее есть отдушина. Она может жаловаться на неудобства беременности, не опасаясь, что это станет темой для пересудов среди дворцового персонала. Или еще хуже: пищей для газет, если до репортеров дойдет хоть одно слово.