Берта Эллвуд - Сердце в подарок
Я же никогда не увлекалась эротическими фантазиями, размышляла она с растущей тревогой. Не было у меня такой склонности ни в любовных играх с Франко, ни на свиданиях с двумя возлюбленными до него. Кстати, их интерес ко мне моментально угасал после знакомства с моими отцом и матерью, они сразу оценивали неприступность стены родительских ограничений.
Мать предостерегала ее: «Всегда помни, что большинство мужчин интересует только одно. Нужны и ум, и приятная внешность, чтобы заслужить ухаживания благородного мужчины с честными намерениями». У тебя же нет ни мозгов, ни привлекательной наружности — таков был смысл ее нравоучений.
Пребывая в смятении и печали, Оливия уставилась на пушистое одеяло облаков, которые только и могла видеть в иллюминатор, желая при этом оказаться в каком угодно уголке земли, но только не там, где находилась в данный момент.
Сложив бумаги в портфель, Пьетро внимательно посмотрел на нее. Так она желает побеседовать? Поболтать, чтобы убить время? Она слишком поглощена собой и слишком толстокожая, чтобы уразуметь, что его меньше всего интересует праздный разговор с похитительницей мужей, мало чем отличающейся от других хитрых вымогательниц.
Что ж, поговорим, решил он. И если мисс не понравится то, что я скажу, то винить ей придется только саму себя. Проигнорировав вопрос о семейном положении, поскольку она менее чем кто-либо другой имела право совать нос в этот, да и в любой другой аспект его жизни, Пьетро проговорил с вкрадчивой медлительностью:
— Ваши родители, похоже, с радостью избавились от вас. Ни грусти прощания, ни обещаний звонить и писать. Интересно почему?
Нетрудно представить себе причину этого, холодно подумал он, видя, как краска заливает ее лицо. Она, вероятно, была источником неприятностей с самого дня своего рождения — капризной, нерадивой, безответственной, хитрой и лживой.
Помня о том, что накаленная атмосфера может повредить ребенку, Оливия воздержалась от резкой отповеди. К тому же она и сама могла прийти к аналогичному выводу, если бы оценивала сцену прощания с его позиций. Оливия повернулась к нему и мягко, искренне попросила:
— Не думайте о них плохо...
— Ваших родителей я вовсе не осуждаю, — насмешливо перебил ее Пьетро.
Только меня... чего и следовало ожидать, подумала Оливия. И все же не хотелось бы, чтоб у него сложилось впечатление, будто родители меня не любят.
— Они оба становятся немного... чудаковатыми, — вновь заговорила она. — Так вышло, что им довелось пожениться далеко не в юном возрасте. Потом родилась я, поздний ребенок. И в результате единственная дочь преподнесла им сюрприз. Они не в состоянии содержать меня с малюткой Тедди. Если бы я даже вернулась на работу, то все равно не смогла бы платить за ясли, и забота о ребенке легла бы на их плечи. Им нелегко смириться с мыслью, что придется на старости лет заботиться... — Оливия вспомнила слова, сказанные матерью по этому поводу... — о горластом мальчишке, который вырастет в неуклюжего школьника и скорее всего, станет трудным подростком. Все это, разумеется, вовсе не обязательно должно произойти. К тому же Тед никогда не кричит. — У Оливии даже перехватило дыхание. — Но их можно понять. Они в своем преклонном возрасте жаждут покоя. Естественно, как еще могли воспринять эти люди предложение вашего отца, чтобы мы с Тедом пожили у него? Только как разумный выход из положения. Но они, заботясь о нас, сначала связались с вашим отцом и...
— И выяснили, в чем именно заключается его предложение, — вновь жестко прервал ее Пьетро. — Я в курсе. Были поставлены под вопрос честность и неправильно понятая щедрость моего отца. Я считаю это оскорбительным. И даже не заикайтесь о том, что вы не воспользовались удобным случаем.
Оливия прикусила губу, отчаянно стараясь сообразить, как на это ответить. Он взирает на нее с ледяным упреком. Если Пьетро Мазини воспринял естественную озабоченность ее родителей, как оскорбление бесценного достоинства своей семьи, тогда что же он подумает, если выложить ему всю правду? Как объяснить, например, что ей вовсе не хотелось принимать «щедрое» предложение его папочки? И что только уговоры, и железная логика мамы и отца заставили ее все же неохотно согласиться на этот шаг. Ей же самой невыносимо даже думать об этом!
А в какую семью попадут они с мальчиком? Оливию вновь охватили мучительные сомнения. Мазини богаты и могущественны, считают себя лучше, кого бы то ни было. Если они похожи на Пьетро, то вся семейка будет воспринимать ее как хитрую мерзавку. Их интересует только сын Франко, а от матери ребенка они постараются побыстрей избавиться. Напуганная собственными мыслями Оливия выпалила:
— Ваш отец имеет право увидеть Теда. Было бы глупо с моей стороны отрицать это. Они ведь родственники. Но если мне что-то не понравится, я уеду, когда пожелаю, и увезу сына.
Получилось не совсем так, как она собиралась сказать. Но ведь приходится защищаться. Ей не хотелось бы ссориться. Да и вообще слишком поздно идти на попятную.
— Полагаю, нам следует прояснить кое-что, — сказал Пьетро ледяным тоном.
Все ее внешнее обаяние, подумал он, сплошное лицедейство. Стоит этой бессовестной женщине только открыть рот, и она подтверждает худшие подозрения. Надо же заявить такое — если ей что-то не понравится, то, даже получив все, на что могла бы рассчитывать, она исполнит свою угрозу и увезет внука от деда!
— Прекратите изображать из себя оскорбленную невинность! Мы оба прекрасно знаем, что за всем кроется холодный расчет, — резко произнес он. — Вы же забеременели с целью приобрести власть над нашей семьей? Не надо, можете не отвечать, — нетерпеливо бросил он, увидев ее раскрывшийся от удивления рот. — Сейчас это не имеет значения. — Пьетро с шумом втянул в себя воздух. — Я чуть ли не на коленях упрашивал отца не иметь с вами никакого дела, кроме надлежащего финансового обеспечения сына Франко. Но тот был непреклонен. И поскольку он болен, я пошел навстречу его пожеланию привезти вас с ребенком к нему. Но предупреждаю: одного слова, даже произнесенного шепотом, о том, что вы увезете его внука, достаточно, чтобы на вас обрушилось все могущество семьи Мазини. Мы добьемся через суд опеки над ребенком, и вы уедете ни с чем. Это я вам обещаю.
3
Лимонные деревца в керамических вазонах обрамляли террасу внушающей благоговение виллы «Красивый источник». Глицинии легкими голубыми облачками украшали белые мраморные колонны длинной аркады.
Шофер лимузина, доставившего их из аэропорта, открыл дверцу, и Оливия, глубоко вздохнув, с сожалением вышла из машины. У нее так сильно дрожали колени, что она с трудом держалась на ногах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});