Никола Марш - Недоверчивые сердца

— А теперь возьмите в рот кусочек кебаба и скажите, что вы чувствуете.

Этан выполнил ее просьбу и застонал от удовольствия:

— Фантастика! — Он закатил глаза, задумчиво пожевал и сообщил: — Я различаю вкус имбиря, легкий намек на чеснок и тмин.

Затем Этан прикончил остатки кебаба и удовлетворенно похлопал себя по животу. Очень тощему животу, насколько могла заметить Тамара.

Великолепно! Она опять обращает внимание на вещи, которые прежде ее никогда не заинтересовали бы. Плохо. Даже очень плохо!

Нажав на ручку так, что та прорвала дырку в листе, молодая женщина сосредоточилась на записях — только бы не видеть ни губ, ни живота Этана.

— Неплохо. Значит, существуют парни, вроде вас, которые владеют ресторанами, и есть я, которая пробует фирменные блюда и рассказывает о них потенциальным клиентам.

Этан улыбнулся, показал на книжку и предложил:

— Тогда вперед. Расскажите мне что-нибудь интересное.

Тамара заглянула в записи, трепет возбуждения охватил ее. Женщина очень любила свою работу. Она пробовала блюдо, смаковала его, а потом описывала свои вкусовые ощущения. Ей приятно было делиться этим с гурманами.

Что же касается индийской кухни, то ничего подобного в мире просто не найти.

— Кима… — Этан приподнял бровь. Тамара объяснила: — Мелко нарезанное мясо молодого барашка, приправленное экзотической смесью из порошка сушеного манго, семян карамболя, мякоти сырой папайи с хорошей порцией лука, черного перца, имбиря и щепотки мускатного ореха.

— И все это вы поняли по одному кусочку?

Тамара, не сдержавшись, рассмеялась и отодвинула записную книжку. Ей стало смешно, когда Этан, подражая ей, попытался распробовать кушанье.

— Эти пряности использовала моя мама. Поэтому я помню их вкус с десяти лет, — объяснила она.

Смех Тамара оборвался, как только она вспомнила о том, что тогда произошло. Ее отец умер прямо на работе — аневризма аорты, — и привычный мир перестал существовать.

Она любила слушать разговоры родителей за столом, их воспоминания, рассказы о том, как они встретились. Тамара всегда хотелось, чтобы у нее был такой, как у родителей, один роман на всю жизнь. К сожалению, Ричард для этого оказался непригодным.

— Эй, вы в порядке?

Тамара кивнула и прикусила нижнюю губу, чтобы унять волнение:

— Да, просто я скучаю по маме.

Этан немного помедлил, но все же накрыл ее руку ладонью:

— Расскажите о ней.

О чем рассказать?

Как мама каждое утро перед школой неторопливо расчесывала ей волосы и заплетала косы, ни разу не причинив боли?

Как она стряпала к индийским праздникам рис и чечевицу со специями?

Как после смерти мужа защищала дочь, поддерживала ее и всегда была рядом?

Так ли уж ей хочется обсуждать с ним личные воспоминания? Поделиться ими с Этаном значило бы довериться ему, а Тамара всегда была недоверчива, особенно с такими парнями, как этот — упрямый, настырный и любой ценой добивающийся своего.

— Расскажите мне о том, что вы больше всего любили делать вместе, — попросил он.

— Смотреть болливудские фильмы, — с неохотой призналась она. Ее удивило его глубокое сочувствие. Такое уже не проигнорируешь.

Воспоминания несколько облегчали печаль, непременно при этом возникавшую. Тамара вспомнила воскресенья, когда они с мамой устраивались в гостиной на потертом диване, поставив между собой тарелку с джелеби, молочными барфи и мисоре пак — индийскими сластями, щедро приправленными сахаром, молоком и маслом. Вспомнила, как неотрывно они следили за блокбастером с Шахрукх Кханом в главной роли. Его слава нисколько не уступала славе суперзвезд Голливуда. Как смеялись над нарочитой театральностью действия, вздыхали над любовными приключениями и придирчиво изучали прекрасные сари.

Выросшая в Мельбурне с папой-австралийцем Тамара никогда не чувствовала тесной связи с Индией.

Но в те счастливые воскресенья она словно переносилась в другой мир.

— Еще что?

— Мы любили ходить на пляж.

Неподдельный интерес Этана вызывал у нее желание поведать о воспоминаниях, в которые женщина погружалась вечерами в своей комнате, когда ей хотелось поплакать.

Терпения Ричарда хватило ненадолго. В конце концов он заявил, что пора ей от печали перейти к более важным занятиям. Например, подумать о завтрашнем приеме гостей. К тому времени знаменитый муж мало-помалу начал обнаруживать самые жестокие стороны своей натуры.

Он, разумеется, никогда не бил жену, но оскорбления и психологическое давление вполне можно считать синяками: они так же болезненны и так же унижают…

Этан, должно быть, почувствовал, что Тамара ушла в себя, и решил продолжить расспросы:

— Какой-нибудь особенный пляж?

Тамара покачала головой. Уголки ее губ слегка приподнялись.

— Это не обязательно был оборудованный пляж. Просто песок, солнце и океан.

Пляжи напоминали маме о первой встрече с отцом.

Но какова бы ни была причина, их обеих радовали эти прогулки. Им было хорошо вместе, и Тамара все отдала бы, чтобы сейчас, здесь, в вагоне-ресторане рядом с ней сидела Куши со счастливой улыбкой на лице.

— Звучит замечательно, — заметил Этан.

— Вот почему после «Дворца на колесах» я проведу неделю на пляжах Гоа. Это станет гвоздем путешествия. — Тамара выпила воды. У нее пересохло во рту. — Мои родители встретились там. Отец, австралиец, был, так сказать, человеком с рюкзаком, вроде путешественника автостопом. К тому времени он год как окончил среднюю школу. А мама работала в одном из отелей. — Она вздохнула. — Очевидно, это была любовь с первого взгляда. Папа называл маму своей экзотической принцессой с Востока. А мама шутила, что на Востоке таких полно.

— Почему же она не вернулась на родину, когда он умер?

Пожав плечами, Тамара поиграла ножом:

— Думаю, из-за меня. Она хотела дать мне хорошее образование. Хотела, чтобы я стала настоящей австралийкой. Об этом мечтал мой папа.

— Но вы же наполовину индианка.

— Если честно, я и сама не знаю, кто я больше.

Тамара призналась в своей самой большой проблеме.

Она не знает, кто она. Выйдя замуж за Ричарда, женщина утратила свою личность и какие только роли не играла. Сначала прекрасной жены, потом горюющей вдовы. Но все это было сплошное притворство.

Она должна была стать похожей на мужа. Она должна была заботиться о своей внешности, лгать и обманывать, хотя ей хотелось кричать о несправедливости и оскорблениях. А на похоронах пришлось лить приличествующие случаю слезы.

Этан встал, обошел стол и, нагнувшись, взял Тамара за подбородок так, чтобы она смотрела прямо на него: