Фиона Харпер - Две недели в Венеции

Через несколько минут раздался стук в дверь. Открыв ее, Руби увидела юношу в униформе со столиком на колесиках. Дав ему на чай, она взяла тележку и подкатила ее к дивану.

Наполнив вином бокал, она взяла его и один из сэндвичей и понесла своему боссу. Он не оторвал взгляда от экрана, поэтому она освободила край стола от бумаг и поставила на него тарелку. С вином было сложнее. Ей не хотелось, чтобы он его пролил. Тогда она тихо прокашлялась, и Макс поднял на нее глаза.

— Вот, — сказала она, протягивая ему бокал. — Вам это не помешает.

Сначала он выглядел так, словно собирался возразить, но затем с тоской посмотрел на бокал пино нуар и взял его у нее. При этом кончики их пальцев соприкоснулись.

— Спасибо, — сказал он.

Руби кивнула и молча удалилась. Ее щеки горели. Так было всегда, когда она была смущена или взволнованна. Сейчас она испытывала и смущение, и волнение.

Макс ничего этого не замечал. Он, как обычно, был абсолютно спокоен. Поставив бокал за ноутбук, он продолжил печатать электронное письмо. Руби села на дальний конец дивана, съела сэндвич и выпила немного вина. Закончив ужинать, она поднялась и поставила грязную посуду на столик. В отличие от нее Макс не притронулся ни к еде, ни к вину.

Было уже почти десять. У нее был долгий, трудный день. Наверное, ей следует пойти спать.

У двери своей спальни она, не удержавшись, обернулась и посмотрела на Макса, работающего за компьютером. Прошло с полминуты, прежде чем она нажала на ручку и вошла в комнату.

Раздеваясь в полутьме, она думала о Максе и его преданности любимому делу. Наверное, это заразно, поскольку ей вдруг захотелось ответить на брошенный ей вызов.

Она знала, что эта работа досталась ей случайно, но что, если судьба дает ей большую подсказку? Словно говорит: «Тебе сюда, Руби!» Может, работа няни и есть ее предназначение? Разве Макс не сказал, что ему нужна именно она? Да и с Софией она уже нашла общий язык.

«Кто знает? Может, это мое призвание?» — подумала она, скользнув под холодную простыню. У нее есть две недели, чтобы это выяснить.

Оторвав взгляд от экрана, Макс увидел на краю стола клубный сэндвич. Как долго он там лежит? Поняв, что сильно проголодался, Макс взял его и съел в один присест.

Это Руби принесла ему сэндвич. Вино, которое она ему предложила, он выпил в процессе работы.

Макс нахмурился. В этом есть что-то неправильное. И дело не только в том, что обеспечение босса едой не входит в обязанности няни. Он просто не привык, чтобы о нем заботились. Он уже много лет полностью самодостаточен и ни в ком не нуждается. Раньше его опорой был отец, но он никогда не проявлял открыто свои эмоции и проводил больше времени на работе, нежели дома. А его мать…

Мать перестала принимать активное участие в его жизни, еще когда он был подростком. Впрочем, атмосфера в семье стала напряженной задолго до развода родителей, и ей было не до него.

Его захлестнула волна воспоминаний, которые он много лет держал в глубине своей памяти. Он не понимал, почему это произошло именно сейчас.

Пытаясь их подавить, он потер глаза, поднялся и направился в свою спальню.

Вот почему он ненавидит этот старый город с богатой историей! Почему-то здесь груз прошлых переживаний становится слишком тяжелым.

Покачав головой, он потянулся за бутылкой и заново наполнил вином свой бокал. Оно было вкусным и крепким. Ему нужно выпить, чтобы расслабиться и сразу уснуть. Он совсем не хочет предаваться воспоминаниям. Даже хорошим. Когда его мать была счастливой, она была доброй, нежной и заботливой, но последний период брака его родителей был настоящим кошмаром. Поэтому хорошие времена были почти полностью вытеснены сценами, когда мать кричала на отца в приступе гнева, а тот стоически молчал, не желая играть по ее правилам. Иногда подобное повторялось несколько дней подряд.

Сделав большой глоток вина, Макс подвигал плечами, чтобы расслабить затекшие мышцы.

Его отношения с матерью испортились в тот день, когда она собрала вещи и уехала из их дома, оставив только аромат своих духов. Она с Максом не разговаривала год и не виделась больше трех лет.

Макс уставился на свой бокал и осознал, что выпил все вино. В бутылке осталось еще немного…

Нет. Поставив бокал на стол, он выключил ноутбук. Пора ложиться спать. Когда он завтра встретится со своей матерью, ему понадобится ясный ум.

Глава 4

Выйдя из своей спальни, Макс остановился.

Нет, его внимание привлекли не пятна каши и лужица молока на кофейном столике. Не его племянница, которая, сидя на ковре, ела печенье. Его удивило то, что женщина, которую он нанял вчера, не походила на ту, которая поспешно убирала свидетельства борьбы Софии с завтраком, который ей не понравился.

Услышав его шаги, она застыла на месте, затем повернулась и спокойно произнесла:

— Похоже, София не любит кашу и решила мне это продемонстрировать.

Макс присмотрелся к новой няне своей племянницы. Голос и чувство юмора были те же, но выглядела она по-другому.

Вчерашняя хиппующая девчонка, похожая на огородное пугало, неожиданно превратилась в элегантную женщину. В платье с широкой юбкой и рисунком в виде больших ягод клубники, черных туфлях и с аккуратной прической, она походила на Одри Хепберн. При такой укладке фиолетовые пряди в ее волосах были менее заметны.

— Доброе утро, — наконец пробормотал он, забыв ее имя.

Она подняла брови. Тогда он продолжил:

— После завтрака мы поедем к бабушке Софии. — Он посмотрел на перепачканную Софию. — Вы сможете привести ее в божеский вид к десяти часам?

Няня кивнула:

— Думаю, да.

— Хорошо, — сказал Макс, почувствовав облегчение. — Моя мать не терпит неряшливости.

Затем он направился к столу и включил ноутбук.

Водное такси остановилось перед огромным палаццо со своей собственной пристанью. Они плыли минут пятнадцать, оставив позади Большой канал и войдя в район Кастелло.

Здание было почти такого же размера, как отель, который они только что покинули. Зеленоватый налет на цоколе указывал на высоту приливной волны. Кое-где внизу отвалилась розовая штукатурка, обнажив кирпичную кладку.

На окнах первого этажа были решетки, возле которых тоже кое-где потрескалась штукатурка. Над ними был красивый каменный балкон, увитый плющом и белыми цветами.

Руби крепче прижала к себе Софию, чтобы та не выбралась из лодки, пока ее не пришвартовали.

— Это Ка’Дамиани, — сказал Макс. — Моя мать живет здесь. Она не занимает все помещение, только piano nobile.