Мой порочный писатель - Кира Лафф

Я опустилась на стул. Голова шла кругом, я ничего не понимала. Что ОН задумал?!

— Я… я сегодня никак не могу! Я… э-э-э… я должна проверить экзаменационные работы третьего курса, — я понимала, как глупо это звучит, но это единственная отговорка, которая пришла мне на ум. — Дайте ему другого ассистента. Я уверена, многие будут рады.

— Я уже предлагал ему других, более опытных, не обижайтесь, Кира. Но он согласился только при условии, что это будете именно вы. Сказал, что вы — старые знакомые. Уж мне, Кира, вы могли бы рассказать о вашем знакомстве, ни к чему скромничать. Откуда вы его знаете? — и декан перешел на заговорщический шепот.

— Он — мой дальний родственник, дядя моего двоюродного брата, седьмая вода, как говорится, — что за бред я несу?! Я встала и начала ходить из стороны в сторону. — Я его с детства знаю, — молчание декана в трубке заставило меня врать дальше. Не могу же я рассказать ему, как послала его драгоценного автора в курилке. — Я его в детстве называла «дядя Кирилл», — о боже! Надеюсь, ему хотя бы больше тридцати лет, иначе весь этот бред о родстве даже отдаленно не похож на правду. — Он меня с горки катал, помню. Но потом я его лет пятнадцать не видела, — заткнись, Кира, просто заткнись! Я зажмурилась и замолчала. Не умею врать — меня всегда выдает румянец. Даже на экзаменах в университете по этой причине не списывала, однокурсники еще надо мной смеялись.

— Кирочка, теперь все встает на свои места! Понятно, почему научный руководитель так хвалит вашу диссертацию. Литературный талант у вас в крови! Вы, случайно, больше ни с кем из известных писателей в родстве не состоите? — засмеялся он над своей же шуткой.

— Нет, что вы! — у меня вырвался вздох облегчения. Он поверил в мой бред про «дядю Кирилла».

Мы с Анатолием Степановичем обменялись еще несколькими любезностями. В итоге он поставил меня перед фактом, что встреча с моим «родственником» состоится сегодня днем на кафедре. О боже! В какую игру «писатель» пытается меня втянуть?

Глава 4

Кира

Я прибыла на кафедру на полчаса раньше назначенного времени и все оставшееся время нервно и бесцельно бродила по коридору возле кабинета декана. Но вот наконец-то дверь открылась, и секретарь позвала меня внутрь.

Меня любезно пригласили присесть за большой стол для переговоров, предложили чай, кофе и даже торт. Но мне кусок в горло не лез. Не понимаю, как преступники в камере смертников с удовольствием едят свой последний ужин, зная, что через несколько часов простятся с жизнью? Может быть, дело в каком-то смирении или раскаянии? Они понимают, что заслужили казнь. Но я ничего плохого не сделала, поэтому смириться с неизвестностью мне было очень нелегко. Зачем я нужна «писателю»? Что я ему плохого сделала? Я чувствовала себя ягненком из басни Крылова, который с ужасом спрашивает волка, чем заслужил быть съеденным, а волк отвечает ему: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». «Сказал и в темный лес ягненка поволок».

Но, как говорила героиня моего любимого фильма «Красота по-американски»: «I refuse to be a victim»1. Поэтому я собралась с духом, готовясь взглянуть в лицо опасности. «Нет, я не буду жертвой, не буду…», — повторяла про себя я эту мантру, пытаясь в нее поверить.

Внезапно послышался звук открывающейся двери, и я сжала край стола с такой силой, что костяшки побелели.

— О, вот и вы! Проходите, присаживайтесь, — Анатолий Степанович указал на место напротив меня. — Мы с Кирочкой вас уже ждем.

— Спасибо, мне удобнее будет тут, — Кирилл подошел к месту рядом со мной и сел на стул.

Чувствовала, что не смею сдвинуться с места. Почему я инстинктивно боюсь его? Он же ничего не сделает мне, пока с нами Анатолий Степанович.

— Ну, привет, Кирочка, — он сделал ударение на моем имени. Я чувствовала на себе его взгляд. От ощущения его близости у меня тряслись коленки.

— Здравс… то есть привет, — почти шепотом проговорила я, не поднимая глаз.

— А я сегодня узнал от Киры, что вы родственники! — радостно сообщил декан. — А она скрывала, представляете?!

— Конечно, она никогда не любила открывать козыри сразу, — я почувствовала усмешку в его голосе.

— Да, она мне рассказала, каким заботливым дядей вы были в детстве. Катали ее с горки, гуляли с ней, когда она была ребенком. Я не знал, что у вас есть родственники в Самаре.

— Да, мы с племянницей были очень близки, — в отличие от меня, «писатель» врал с легкостью. Конечно, это же его хлеб — выдумывать истории. — Она была моей любимой девочкой, хоть и тем еще сорванцом! Когда она плохо себя вела, мне приходилось ее наказывать. Вы же знаете детей, без кнута их не воспитаешь достойными людьми, — он улыбнулся, потом протянул руку к моему лицу и потрепал меня по щеке.

От его внезапного бесцеремонного прикосновения я густо покраснела, вся кровь прилила к месту прикосновения его пальцев к моей коже.

— Но я надеюсь, что ты, Кирочка, меня давно простила за вынужденные воспитательные меры? Смотри, какая ты теперь самостоятельная девочка! И преподаешь в университете. Горжусь племянницей, — он продолжил похлопывать меня по щеке, как собаку, которая радостно виляет хвостом и ждет похвалы.

Я не могла вымолвить ни слова, даже руку его убрать не могла, меня будто парализовало.

— Да, мы гордимся Кирой Петровной, ее кандидатская диссертация подает большие надежды, — вставил слово Анатолий Степанович.

Неужели только мне происходящее кажется ужасно неприличным и полным двойного смысла?

— Ну что ж, давайте обсудим наш контракт, — было видно, что декану уже не терпелось перейти к делу.

Я была благодарна ему как никогда, потому что Кирилл нехотя убрал руку от моего лица и переключил внимание на Анатолия Степановича.

Они обсуждали суть учебной программы, количество рабочих часов и число студентов, которые смогут посещать лекции, и прочие официальные вещи.

Я не могла сконцентрироваться на нюансах, и, слава богу, их не особенно волновало мое мнение, так как мне не задали ни одного вопроса. Через час декан, наконец, произнес:

— Кирилл, я очень рад, что мы так быстро пришли к пониманию по всем вопросам. Вы готовы сегодня подписать контракт?

— Конечно! — проговорил Кирилл своим хрипловатым голосом, опять поворачиваясь вполоборота. — Но у меня еще есть условие: мне нужно, чтобы мы официально закрепили за мной мою ассистентку. Дело в том, что ее