Генриетта Рейд - Приглашение для невесты

Одевшись, она вышла в коридор и остановилась, не зная, где комната Уны. Наверное, лучше спуститься для начала в гостиную, но не успела она сделать пару шагов, как Руад, рыжий сеттер, кинулся к ней навстречу из полутемного коридора. Она подняла глаза и увидела перед собой Хью. Мгновение Джулия колебалась, потом двинулась вперед, надеясь проскользнуть мимо него, но он рукой перегородил ей дорогу.

Она почувствовала, как под взглядом его неулыбчивых глаз ее щеки охватило жаром. Фу, как глупо, рассердилась она на себя. Разве она догадывалась о планах своей предполагаемой хозяйки, когда ехала сюда? Однако, несмотря на все свои усилия, Джулия не смогла скрыть охватившего ее смущения.

— Ах вот как, значит, я был прав! Значит, ваш приезд на самом деле планировался только ради меня. У моей матери свои представления насчет моего будущего. Вы в самом деле считаете, мисс Шеридан, что так неотразимы и я потеряю голову и паду к вашим ногам? Даже если бы я интересовался только браком, вам не кажется, что наша несравненная соседка Эйлин Дайсарт больше подходит для этой цели? — насмешливо спросил он.

— А вы действительно воображаете, что я приехала бы сюда, если бы знала о планах вашей матери? — возмутилась Джулия, и от обиды слезы буквально брызнули у нее из глаз. — Я покидаю ваш дом сей же час, только зайду справлюсь о здоровье миссис Муртаг. Неужели вы не понимаете, для меня вся эта ситуация так же отвратительна, как и для вас? Я не хочу оставаться в этом доме ни одной минуты!

Она попыталась пройти мимо него, но он схватил ее за руку, как стальными клещами.

— Ничего не выйдет, дорогая, — мрачно заявил он. — Вы не посмеете этого сделать.

От изумления Джулия невольно отпрянула и захлопала ресницами, ничего не понимая.

— Что это значит? — чуть заикаясь от неожиданности, выговорила она. Отъезд получался совсем не таким достойным и драматическим, как она себе представляла, и девушка вконец растерялась, глядя в темные глаза, горящие мрачным огнем.

— А это значит, что вы оставите глупую детскую гордость и не бросите меня одного в тот момент, когда больше всего мне нужны. Наверное, вы уже представляете, что купили билет на поезд, в мягкий вагон, и упорхнули отсюда, не полиняв ни единым перышком? Ну, может, в лучшие времена героини так и поступали, но вы, Джулия, на это даже не надейтесь. Вас никто отсюда не отпустит.

От такой наглости она почти лишилась дара речи, успев, правда, отметить, что он впервые назвал ее по имени. Рыжий пес терся о ее юбку, и она машинально погладила его, произнеся презрительным ледяным тоном:

— А с какой стати вы решили, что я соглашусь остаться? Вам не приходило в голову, что у меня своя жизнь, что Лискуль — страшное захолустье для девушки, привыкшей к городской жизни?

К ее крайнему изумлению, эти слова вызвали у него приступ неистового смеха.

— Хотите меня убедить, что вы преуспевающая юная леди из большого города, да? Что в Лондоне вы оставили блестящую жизнь, полную развлечений? Ну так вот — не пытайтесь ввести меня в заблуждение. Я гораздо лучше осведомлен о ваших делах, чем вы думаете. Узнав, что мать решила во что бы то ни стало пригласить вас, я навел кое-какие справки по своим каналам. Так вот, по моим сведениям, вы были простой секретаршей в скромной адвокатской конторе, впрочем вполне солидной и респектабельной. Только не пытайтесь меня убедить, что хотите вернуться в контору мистера Гримшоу, в то время как можете полностью взять в Лискуле бразды правления в свои руки, пока моя мать будет не у дел.

— То есть… Как это понимать? — осторожно спросила Джулия.

— Врач говорит, что матери придется некоторое время провести в постели. Вам, моя дорогая, придется заняться всеми делами по дому. Без присмотра прислуга совсем разбалуется. Китти, горничная, ужасно ленива, а Стация, наша кухарка, настоящая мегера. Я совершенно не намерен целыми днями разбирать свары между ними. У меня для этого нет ни времени, ни, признаться, терпения. У вас как раз есть и то и другое. Я не стану ни во что вмешиваться, и мать тоже наверняка обрадуется, что делами будет заниматься ответственный человек. Доктор предупредил, что она полностью оправится только через несколько недель. Так что вы должны остаться, выхода у вас нет.

Такой сокрушительный напор смутил Джулию, и тут ей в голову пришла мысль. Необдуманно она спросила:

— А разве мисс Дайсарт не может в этом помочь?

Возникла пауза. Сама поразившись наглости своего вопроса, она вдруг поняла, что задала его не ледяным тоном, как хотела, а вкрадчиво, словно издеваясь.

— Вы серьезно думаете, что Эйлин можно доверить домашние дела?

К огромному облегчению Джулии, он сказал это равнодушно, без эмоций, однако она уловила в его голосе нотку скуки, словно он принял последнюю ее фразу за знак согласия.

— А мне, значит, можно, да? — ехидно прищурила она глаза.

В тот же миг Хью легонько коснулся ее щеки. Прикосновение еле уловимое, нежное, все произошло так внезапно, что она даже решила, что ей это почудилось.

— Вы, Джулия, благоразумная девушка. А благоразумные девушки редко обладают экзотическими привычками светских львиц.

— Зато они приходятся очень кстати в трудную минуту, — в сердцах выпалила она.

— Ну, вы себя недооцениваете, Джулия. К тому же не забывайте — вы приехали сюда как моя потенциальная невеста.

Он явно издевался над ней. В порыве внезапно охватившего гнева Джулия отстранилась от него и пошла дальше по коридору, благодаря судьбу, что он сейчас не видит ее лица. Теперь ясно, почему в Лискуле такая враждебная обстановка, думала она, глотая слезы, — хозяин не способен проявить ни чуткости, ни сострадания. Однако совершенно против ее воли рука предательски коснулась щеки, еще помнившей его краткое прикосновение.

У Джулии уже не оставалось сомнений, что все ее надежды уехать, по крайней мере в ближайшее время, можно забыть.

Уна лежала на высокой постели, откинувшись на подушки, и была похожа на скорбную фигуру, вырезанную на саркофаге. Это впечатление портил только страдающий взгляд беспокойных глаз. Она умоляюще посмотрела на вошедшую в спальню Джулию.

— Можешь ничего не говорить. Я вижу — ты не изменила своего решения. Все же уезжаешь, да? — проговорила она безнадежным тоном. Несмотря на гордый вид, в голосе ее слышалась мольба, на которую невозможно было не откликнуться.

— Но ведь ничего не изменилось, верно? — мягко произнесла Джулия.

— Не изменилось? — возмутилась Уна. — Конечно, кого волнует, что я теперь буду прикована к постели неизвестно на сколько, может быть, на месяцы.