Ночь с незнакомцем - Юлия Николаевна Николаева
Я опустила голову, скользнула пальцами по прохладному песку. Так ли у меня?
- Не знаю, - сказала тихо. – У меня все это как-то странно… Мы были знакомы с детства. Наши родители дружат много лет. Всегда рядом, вместе в детский сад, в школу, даже в училище. Только на разные специальности. То, что мы стали встречаться – это было так… логично, что ли, - я почесала нос. – Нам было по шестнадцать, Виталик пришел и сказал: давай встречаться.
- И ты не отказалась, - кивнул Эл.
- Я и не могла… Я не понимала, хочу этого или нет, просто так казалось правильным. Всем вокруг. У нас принято рано выходить замуж, заводить детей. Мужчина зарабатывает, женщина занимается семьей… Я даже образование получаю так, для галочки: повар… В общем, мы встречались, он сделал мне предложение. Вот и все.
Эл помолчал.
- А любовь, Зу? А страсть? Такая, от которой сносит голову напрочь, когда думать ни о чем и ни о ком не можешь? Когда тянет к человеку так сильно, что, кажется, разорвет на части?
- Это… - я запнулась. – Это же всегда временно, разве нет? Потом проходит…
- Так у тебя было такое, Зу?
Я помолчала, потом прошептала:
- Нет.
Воцарившаяся тишина обросла неловкостью. Словно бы я призналась в чем-то неправильном, постыдном. Захотелось перевести тему, я вытащила утопленную в песок бутылку шампанского.
- У нас еще вот, трофей, - сказала несмело, словно надеясь на то, что мы закроем эту сложную тему, уйдем от нее. Эл понял меня правильно.
- Точно, мы же шли в таинственное место, о котором никто не знает.
Эл встал, я поднялась следом с улыбкой.
- Да знают о нем… Просто туда сейчас мало кто ходит. Несезон.
- Хорошо, идем. Хотя сейчас, подожди.
Эл двинул в сторону набережной, я не успела спросить, куда он, наблюдала, как высокая фигура скользит между снующих людей, как исчезает в одном из баров. Прошла, наверное, минута, и я снова подумала: он не вернется. Странная, глупая мысль меня внезапно испугала. Я остро ощутила, что не хочу, чтобы эта ночь закончилась. По крайней мере, сейчас. И конечно, не так.
Рослая фигура вынырнула из толпы, Эл, быстро спустившись по ступенькам, приблизился, а я выдохнула, посетовав на свои страхи. Может, он просто в туалет ходил, а я тут уже надумала…
Мы двинули вдоль пляжа, дошли до косы, усеянной камнями, аккуратно перешли через них. Снова стало легко, спокойно. Словно встреча с Миланой, измена, тяжелый разговор растворились в прошлом, остались в нем призрачной дымкой, которая, не знаешь, то ли есть, то ли чудится тебе в темной южной ночи.
Когда камни остались позади, Эл сказал:
- Да, теперь понятно, почему сюда мало кто добирается, путь усеян препятствиями.
- В сезон будет много народу, - улыбнулась я. – И дальше пойдут, а пока вот никого… Опять же ночь, когда не знаешь дороги, идти не хочется далеко. Море прекрасно, но и опасно. Во время приливов такие волны… Окажешься у насыпи, считай, все, деться будет некуда. Унесет, разобьет о камни.
- Господи, Зу, ты неисправимый романтик.
Я смутилась. Для меня это было обычно, известная с детства информация, которая, хоть и жутковата, наверное, но часть моей жизни.
- Расскажи лучше что-нибудь хорошее.
Я пожала плечами.
- Мне сложно понять, что для тебя хорошее, необычное. Я здесь выросла. И хотя люблю и море, и этот край, это все для меня обыденно. Как для тебя Москва, наверное. Вряд ли тебе будет интересно рассказывать о больших проспектах или метро…
- А тебе это интересно в Москве, Зу?
- Интересно, чем люди там живут.
Эл вздохнул, глядя вперед, спрятав руки в карманы шорт.
- В Москве люди живут деньгами, Зу. Карьерой, наживой, стремлением стать лучше… Лучше себя, лучше других, лучше всех… Там бешеный темп, там как в море во время прилива, Зу. Остановишься не в том месте, и тебя снесет. Москва для сильных. Для тех, кто готов идти по головам.
- А ты готов?
Мы остановились, посмотрели друг на друга. Теперь, когда свет фонарей не долетал до нас, видны были только очертания, резкими мазками выделяющиеся из темноты. И приходилось дорисовывать в своей голове остальные черты лица.
- Я не знаю, Зу, готов ли я. Но как ты сказала: для меня многое, что тебе непонятно, обыденность. И иногда ты перешагиваешь через человека и даже не понимаешь этого.
Я отвернулась, хмурясь, посмотрела вперед. Да, так бывает. На каждом из нас отпечаток того места, где мы живем, его законов, его ритма. В каждом из нас родительский голос, который в какой-то момент становится нашим внутренним, а потом обрастает уже личными мыслями, целями… И все равно – все взаимосвязано. И все равно – нужно пытаться быть человеком. Так ведь?
- Вон там волнорез, - указала я рукой, - чуть-чуть осталось.
Мы молча прошли к высоким сводам волнореза, уселись чуть поодаль на песок, усеянный мелкой галькой. Эл взял шампанское, покрутил в руках, начал откручивать проволочку, стягивающую пробку.
- Хочешь шампанского, Зу?
- Не очень, - призналась я. Он помедлил, поставил бутылку позади нас. Мы уставились на море. Появился легкий ветерок, теплый, приятно трепал волосы.
- Папа в детстве меня часто сюда приводил. Ему нравилось, что тут тихо. Он говорит, это очень важные моменты в жизни, когда есть ты, природа и настоящий момент.
- Правильно говорит, - кивнул Эл, - у меня такое в горах было. Очень помогает перезагрузиться. Вы с отцом близки, да, Зу?
Я улыбнулась краем губ.
- Да. Ближе, чем с мамой. Нет, я знаю, что она меня любит, но… - я немного подумала. – Она взяла на себя слишком большую ответственность. Знаешь, она техник, и у нее все по полочкам. И весь мир вокруг должен
