Барбара Данлоп - Та, что красивее
Да, она хотела, но не сейчас. В данный момент ей хотелось лишь поскорее лечь спать.
— Я не…
В этот момент за спиной Алекса показалась Корисса с официантской тележкой.
Остановившись у двери, женщина вопросительно посмотрела на Алекса.
— Мне принести еще один бокал?
— Это было бы замечательно, — улыбнулся Алекс и, прежде чем Эмма успела возразить, проскользнул внутрь.
Эмма не собиралась устраивать сцен перед Кориссой и отошла в сторону.
— У тебя очень мило, — похвалил он, разглядывая персидский ковер, мраморный камин и люстру от Тиффани.
Когда Корисса покинула комнату, Эмма закрыла за ней дверь и туже затянула пояс халата.
— Ты пришел в неподходящее время.
Алекс поставил портфель на стол.
— Я извиняюсь, но у меня только что закончилось совещание. — Его взгляд задержался на вырезе ее халата. — Я так понял, у тебя был свободный вечер.
— Нет, не свободный. Сегодня я утвердила три контракта, и у меня был важный вызов, который продлился до десяти часов.
— Но сейчас ты свободна. — Он открыл портфель.
Эмма уставилась на свой халат.
— По-твоему, я выгляжу свободной?
Он ухмыльнулся.
— Ты выглядишь…
— Забудь об этом.
— Я хотел сказать «привлекательно».
— Не лги. Ты хотел сказать «ужасно».
Алекс нахмурился.
— Почему ты всегда?..
— Чего ты хочешь, Алекс?
Покачав головой, он достал из портфеля конверт.
— Я хочу обменяться с тобой финансовыми отчетами.
— Позвони мне утром. — Сейчас Эмме хотелось лишь спать и больше ничего.
— Завтра я весь день буду занят.
— А я буду занята всю ночь.
Замолчав, он перевел взгляд на дверь ее спальни.
— Ты не одна?
До нее не сразу дошел смысл его вопроса. Должно быть, из-за взвинченного состояния.
— Нет, одна.
— А я думал, ты решила немного расслабиться.
— Неужели я бы так оделась, если бы у меня был здесь любовник?
— Я говорил тебе, что ты привлекательно выглядишь.
Эмма раздраженно застонала. Оставив конверт на столе, Алекс подошел к ней.
— Я серьезно, Эмма. Не знаю, откуда у тебя эта неуверенность в себе.
Она понятия не имела, что ответить.
— Ты красивая женщина, — продолжил он мягким голосом.
— Прекрати, — отрезала Эмма, ощущая его присутствие каждой клеточкой своего тела. К чему он клонит? Очевидно, хочет лишить ее душевного равновесия.
— Не обманывай себя, Эмма.
— У тебя странный вкус, — сказала она, пытаясь взять под контроль охватившее ее желание. — Тебе нравится женщина в халате. В махровом халате.
Алекс ухмыльнулся. У него были красивые чувственные губы и пронзительный взгляд, под которым любая женщина чувствовала себя единственной и неповторимой.
— А ты думала, что я предпочитаю шелк и атлас? — мягко спросил он.
— Я думала, что ты предпочитаешь черное кружево и высокие каблуки, — ответила Эмма и тут же пожалела об этом.
Его глаза выдавали его мысли.
— Правда?..
— Но не на мне.
— Почему нет?
Это начинало походить на безумие.
— Алекс!
Он указал на дверь ее спальни.
— У тебя есть там что-нибудь, что могло бы мне понравиться?
Если только трусики, которые Кэти подарила ей на день рождения. Впрочем, Алекс Гаррисон никогда их не увидит.
Он рассмеялся глубоким грудным смехом.
— В тихом омуте черти водятся?
— У меня ничего такого нет, — солгала Эмма. Алекс убрал ей за ухо выбившуюся прядь волос.
— А я уверен, что есть. Давай, Эмма. Поведай мне свою тайну:
Глядя в его серые глаза, Эмма поклялась себе, что не позволит этому мужчине взять под контроль их отношения. Она должна оставаться сильной и бдительной. У нее есть то, что нужно Алексу, и она передаст ему это на своих условиях.
Но в тот момент, когда его рука коснулись ее виска, решительность покинула Эмму. Тонкие длинные пальцы зарылись в ее волосы, и у Эммы внутри все затрепетало в предвкушении волнующего мига…
Положив ей ладонь на затылок, Алекс привлек девушку к себе. Ее щеки порозовели, губы приоткрылись, и она, уже не владея собой, устремилась ему навстречу.
Затем он неожиданно остановился, и Эмма словно раздвоилась. «Да», — кричала ее тело. «Нет», — нашептывал здравый смысл. Она чувствовала жар его ладони на затылке, тепло его дыхания на своей коже…
— Моя собственная тайна… — он помедлил, — заключается в том… — снова пауза, — что я хочу… — он вздохнул, — получить твой финансовый отчет.
Его слова подействовали на нее как ушат холодной воды.
И это было к лучшему.
Целоваться с Алексом Гаррисоном было бы безумием, особенно в ее собственной квартире поздно вечером, когда она почти обнажена.
О чем она только думает?
Эмма отстранилась.
— Хорошо, но после этого ты сразу же уйдешь.
Алекс кивнул, но в глазах его появился озорной блеск. Эмма не стала спрашивать себя, чем он был вызван. Их отношения носили чисто деловой характер, напомнила она себе, подходя к компьютеру. Открыв папку с финансовой документацией, она распечатала отчет за последний квартал.
Алекс молча наблюдал за тем, как жужжащий принтер выдает одну за другой двадцать страниц. Собрав бумаги, Эмма передала их ему.
— Спасибо, — сказал он, сделав шаг к двери.
— Пожалуйста, — ответила девушка, считая секунды до его ухода.
Его суровые глаза сузились, губы приоткрылись.
— Эмма…
— Спокойной ночи, — произнесла она тоном, не допускающим дальнейшего обсуждения.
Алекс не стал настаивать и покорно кивнул.
— Спокойной ночи.
Когда он ушел, Эмма закрыла за ним дверь. То, что произошло между ними, больше не повторится. Она больше не будет желать Алекса.
Она всего лишь заключила с ним выгодную сделку. Ее отец был бы доволен. Он всегда гордился ее преданностью их общему делу. Эта сделка почти не отличалась от всех предыдущих. Ей придется целоваться с Алексом на публике, но ее чувства при этом не будут затронуты.
Содрогнувшись, Эмма отошла от двери и сказала себе, что отец на ее месте сделал бы то же самое. Из двух зол всегда нужно выбирать меньшее.
Когда ее мать умерла, отец быстро сумел справиться с горем, потому что у него на руках остались две маленькие дочки. Он научился заплетать им косички, покупать для них одежду, даже печь овсяное печенье. Отец был честным и решительным человеком. Когда их отель в Монреале сгорел дотла, он с неослабевающим оптимизмом бросился спасать ситуацию. И спас.
Она тоже будет оптимисткой и не позволит гормонам управлять ею. Она докажет всем, что достойна быть дочерью своего отца.
