Линн Грэхем - Отчаяние и… надежда
Рауль побледнел. Его лицо окаменело, и лишь отблески пламени в темных глазах выдавали, какие страсти бушуют у него внутри.
Полли откашлялась.
– Я попросила этого молодого человека дать мне час на изучение содержимого папки и сделала фотокопию без его ведома. В тот же день я подписала контракт, полагая, что помогу этим людям стать счастливыми… Какой непростительно доверчивой и наивной я оказалась!
Повисшее в комнате напряжение было почти осязаемым. Рауль стоял, отвернувшись к окну. Его застывшая поза и то, как крепко он сжимал документы, свидетельствовали о высшей степени напряжения.
Полли устало откинулась на подушки, изо всех сил борясь со слезами. Минуты тянулись бесконечно. Наконец Рауль обернулся, его красивое лицо было мрачным и решительным.
– Этот отвратительный фарс – не моя инициатива, – произнес он. В его глазах горели возмущение и просьба поверить ему. – Я даже не знал, что ты обращалась за дополнительной информацией и не сразу подписала контракт.
– Почему я должна верить твоим словам?
– Потому что виновный в этом обмане будет наказан, – отчеканил Рауль. – Я не давал никаких инструкций, которые могли бы оправдать эту фальсификацию. У меня не было необходимости прибегать ко лжи и прочим манипуляциям. В моем распоряжении имелись около десятка тщательно отобранных претенденток на роль искусственной матери…
– Правда? – выдохнула Полли. Тот факт, что она была не единственная, неприятно поразил ее.
Такую ярость Рауль не испытывал никогда в жизни. Под сомнение были поставлены его честность и искренность.
– Теперь я понимаю, почему ты мне не веришь. Тогда, в Вермонте, мои адвокаты настаивали скрыть от тебя, что я отец ребенка. Но ведь именно этот факт заставил тебя отказаться от выполнения контракта?
– Я никогда не согласилась бы отдать своего ребенка одинокому мужчине. А узнав, кто ты на самом деле, я просто пришла в ужас…
– Не надо преувеличивать…
– Я и не преувеличиваю. Человеку с такой репутацией, как у тебя, я не доверила бы даже крольчонка, не говоря уж о беспомощном малыше! – ожесточенно воскликнула Полли.
– А что не в порядке с моей репутацией? – Рауль смотрел на нее с искренним недоумением.
– А ты почитай публикации, посвященные твоей особе, и посмотри фотографии. – В каждом слове девушки сквозили неприязнь и презрение. Она с болью подумала о бесконечной череде роскошных блондинок.
– Кто давал тебе право судить меня? Да, при подписании контракта тебя бессовестно обманули – я глубоко сожалею об этом. Но мы ничего не можем изменить в сложившейся ситуации. Мы имеем то, что имеем, – ты ждешь ребенка, и отец этого ребенка – я! Это мой ребенок!
– И мой, – прошептала Полли, отворачиваясь к стене.
– Ты предлагаешь разделить малыша пополам? Знай, я буду бороться до конца, но не позволю, чтобы моего ребенка воспитывал тот отвратительный слизняк, с которым я познакомился вчера вечером.
Полли сжалась в комок. Она не ожидала такой агрессивной вспышки.
– Кого ты имеешь в виду под «отвратительным слизняком»?
– Твоего женишка – Генри Грея. Вчера он сообщил мне, что вы с ним обручены. – Рауль выталкивал слова сквозь стиснутые зубы. – Это твое дело. Но все, что касается моего ребенка, – мое дело! Поняла?!
– Мне кажется, тебе лучше уйти, Рауль, – раздался голос доктора.
– Уйти? – с неподдельным изумлением воскликнул Рауль.
– Посетители в нашей больнице обязаны вести себя тихо, – сердито заметил Родни Биван.
* * *Стоял погожий летний день. Полли, одетая в легкое синее хлопковое платье, очень подходившее к ее глазам, грелась на солнышке, удобно расположившись в шезлонге. Внутренний дворик клиники был удивительно красивым и располагал к отдыху. Полли полностью расслабилась и наслаждалась окружающей ее тишиной, зеленью и… бездельем. Она так давно не отдыхала! Ее умиротворенное состояние нарушил Генри, явившийся с визитом.
– Сразу видно, что тебе в клинике очень нравится, – тоном обвинителя произнес Генри вместо приветствия.
– Здесь все располагает к отдыху.
За те три дня, что Полли не видела Генри и его мать, она осознала, каким угнетающим было их непрерывное давление на нее. Как хорошо оказаться вдалеке от них и не слышать занудных поучений. Теперь, когда Рауль нашел ее, она больше не беглянка и может не скрываться. Как только они решат с ним все вопросы, ее жизнь снова войдет в нормальное русло.
– Мама считает, что ты должна вернуться домой, – заявил Генри, даже не пытаясь скрыть свое раздражение.
– Объясни, пожалуйста, зачем ты сказал Раулю, что мы обручены?
Генри нахмурился.
– Я думал, что он все поймет и уберется, оставив нас в покое. Зачем он прикатил сюда на своей сверкающей машине? Только все испортил. Но главное, он ведет себя так, будто ты его собственность!
– Было очень любезно с твоей стороны навестить меня, Генри, – пробормотала Полли. – Передай, пожалуйста, своей матери, что я очень ценю ее доброту, но я не вернусь к вам…
– Что ты такое говоришь? – Лицо Генри покраснело как помидор.
– Я не вернусь и не выйду за тебя замуж… Извини.
– Через несколько дней я навещу тебя снова. Надеюсь, к тому времени ты одумаешься, – сказал раздосадованный Генри и ушел.
В самый неподходящий момент, когда она тяжело и неуклюже поднималась с шезлонга, появился Рауль. Он обвел глазами дворик. Его внимательный взгляд перемещался от одной группы пациентов к другой – в этот день летнее солнышко многих выманило на свежий воздух. Когда Рауль наконец обнаружил Полли, весь его вид выдавал раздражение и холодную неприязнь.
– Почему ты встала с постели? – громко и требовательно спросил он, не дойдя до нее. – Я отведу тебя обратно в комнату.
– Мне разрешили дышать свежим воздухом сколько захочу, – сухо ответила Полли.
– Идем, – почти приказал Рауль. – Нам нужно обсудить ряд деловых вопросов.
Полли постаралась встать как можно грациознее.
– Деловых? Мой ребенок – не предмет купли-продажи.
– Ты думаешь, я не понимаю этого? – Его взгляд был полон горечи. – Или ты одна вынесла уроки из сложившейся ситуации?
В замкнутом пространстве лифта они стояли друг против друга. Рауль задумчиво и строго смотрел на Полли, его темные глаза неторопливо скользили по ее лицу в форме сердечка, длинной шее, спускаясь все ниже. Полли почувствовала, как краснеет под этим странным, задумчивым взглядом.
Ей хотелось задать Раулю один-единственный вопрос, который мучил ее на протяжении длительного времени. Почему красивый, богатый, с нормальной сексуальной ориентацией мужчина тридцати одного года решил прибегнуть к искусственному оплодотворению, чтобы обзавестись ребенком? Ведь он мог просто жениться. Или уговорить одну из своих бесчисленных белокурых Барби родить ему ребенка. Почему?
