Лесия Корнуолл - Мимолетная страсть
— Чем обязан такой редкой чести, как ваш личный визит, ваша светлость? — осведомился Финеас. — Обычно вы просто велите мне появиться в Каррингтон-Касле, когда желаете устроить взбучку.
Он не виделся с герцогом почти два года. Казалось, что дед вообще не стареет: он всегда выглядел древним, холодным и непроницаемым, как сами камни родового замка, даже когда Финеас был совсем ребенком.
Орлиным взглядом Каррингтон осматривал салон Блэквуд-Хауса, изучая фамильные ценности и картины, украшавшие стены. Взгляд остановился на темном пятне на обоях, где обычно висел меч. Герцог повесил его на крючки и снова повернулся к Финеасу.
— Я здесь, потому что твоя сестра в городе.
— Которая сестра, сэр, Миранда или Марианна? — уточнил Финеас. Свою младшую сестру он не видел с тех пор, как герцог отослал ее в школу в Шотландию, и прошло уже несколько месяцев после визита старшей сестры. Он скучал по обеим, но обстоятельства вынуждали его держаться от них в стороне. Они не принадлежали к его миру, и Финеаса уже много лет не привечали в их компании. Он жаждал услышать новости о сестрах, но не хотел чтобы это было так явно.
— Я говорю о Миранде. В этом сезоне она начинает выезжать.
Финеас удивленно взглянул на деда.
— Выезжать? Она же еще слишком юная! Ей не может быть больше четырнадцати. Ну, пускай пятнадцати.
— Ей восемнадцать! — рявкнул Каррингтон.
Финеас промолчал. Когда же малышке Миранде исполнилось восемнадцать? А он даже не заметил.
— Большинство девушек начинают выезжать в семнадцать. Я заставил ее прождать лишний год, Блэквуд, в тщетной надежде, что ты женишься и остепенишься до того, как ей придется столкнуться с твоим постыдным поведением. Но больше ждать невозможно: она внучка герцога, и пока у меня имеется только один правнук. Если с сыном Марианны случится самое худшее, а ты так и не выполнишь свой долг, не женишься и у Арчеров не останется наследника, именно Миранде придется выносить следующего герцога Каррингтона. С твоего позволения напомню, что через несколько недель у тебя день рождения. Тебе исполнится тридцать два.
— Сомневаюсь, что вы пришли, чтобы поздравить меня, — легко бросил Финеас.
Мысленно он перебирал свои последние злодеяния. Еще слишком рано, дед вряд ли мог услышать про свидание в саду леди Эвелин. Если, конечно, не побеседовал уже с Барриджем. Интересно, сколько времени пройдет, пока Каррингтон (и весь Лондон в придачу) узнает, что вчера ночью он явился домой с пуговицами в кармане?
— Я пришел, чтобы пригласить тебя на первый бал Миранды, — заявил герцог, вытащил из кармана конверт и бросил его на стол. Финеас взял его и открыл, торопливо прочитав элегантно написанное приглашение.
— Должен ли я выразить свои сожаления вам или тетушке Августе? Полагаю, на самом деле вы не хотите, чтобы я там присутствовал.
— Я не хочу, — согласился герцог. — Но сестра твоя хочет. Причем от всей души, так что мне пришлось явиться сюда и настоять на твоем появлении на балу.
— Ради Миранды я буду, — сухо ответил Финеас.
Герцог ледяным взглядом пригвоздил его к месту.
— При одном условии, Блэквуд. Я требую, чтобы ты прекратил шляться по шлюхам и играть, пока Миранда находится в городе. Ожидаю также, как, впрочем, каждый год, что ты правильно распорядишься своим пребыванием в приличном обществе и найдешь себе подходящую невесту. Тебе давно пора обзавестись наследником. Если же этого не произойдет, я буду вынужден…
— Оставить все, что не входит в майорат, сыну Марианны — до последнего пенни, — закончил за него привычную угрозу Финеас. Герцог нахмурился. Они оба знали, что угроза беспочвенна: Каррингтон никогда бы не отобрал богатство и привилегии герцогства, как бы сильно он ни презирал Финеаса. Это уничтожило бы четырехсотлетнюю традицию дома Арчеров.
— Хватит легкомыслия, Блэквуд. Тебе мало стольких лет свободы и распутства? Пора вспомнить о своих обязанностях и подумать о будущем. Имей в виду, я получаю лондонские газеты в Каррингтон-Касле и полностью осведомлен обо всех твоих похождениях.
— А я-то думал, что отлично заметаю следы, — насмешливо произнес Финеас и увидел, что дед опасно побагровел. К счастью, в салон вошел Крейн с кофе.
Финеас подождал, пока он поставит чашку перед Каррингтоном.
— Виски, пожалуйста, Крейн, — приказал он. Дворецкий пересек комнату и поднял графин.
Не имело никакого смысла ссориться с дедом, но такое положение вызывало немало сложностей. Или Уайтхолл, или герцог, но кто-нибудь обязательно будет недоволен. Невозможно быть одновременно джентльменом и распутником. Двуличность неизбежно вызывает у людей подозрения, тебе перестают доверять и отказываются от общения с тобой.
Он взял из рук Крейна стакан с виски и осушил одним глотком под пристальным взглядом герцога.
— Еще.
— Блэквуд, еще и десяти нет, — натянуто произнес герцог.
Но он осушил и второй стакан. Финеас выполнял свою работу и не хотел ничего скрывать. Да, будет непросто. И ничего приятного. Подумав о приятном, он вспомнил очаровательную Ясмину. Подобные свидания станут невозможными в присутствии сестры. И все же ему так хотелось снова быть с ней, прикоснуться к нежной коже, услышать, как она вздыхает, ощутить, как ее ногти впиваются в его тело…
— Почему ты ухмыляешься? — ворвался в его мысли требовательный голос герцога, вырвав Финеаса из эротических грез.
— Думаю о дебюте Миранды, разумеется, — ответил он.
Герцог гневно сверкнул глазами.
— Не вздумай ей так улыбаться! Это в высшей степени неприятно, а я говорил совершенно серьезно, когда сообщил, что ожидаю от тебя достойного поведения, пока она в городе.
Финеас поднялся на ноги.
— Я уверен, когда вы вернетесь в Каррингтон-Касл, кто-нибудь будет регулярно докладывать вам обо всем, что со мной происходит. — И многозначительно посмотрел на Крейна. Тому хватило совести покраснеть.
Герцог вскинул бровь.
— Я остаюсь в городе! Когда Миранде предложат руку и сердце, я должен быть рядом. Собственно, я остановлюсь здесь.
— Здесь? — спросил Финеас, чувствуя, как его желудок ухает вниз.
— Здесь, — ответил герцог, тонко улыбнувшись. — В этом самом доме.
Глава 4
Изабель неохотно открыла глаза и заморгала, глядя на гренку и чай, оставленные для нее на прикроватном столике. И то, и другое давным-давно остыло.
Она прищурилась, взглянула на часы, стоявшие на каминной полке, и ахнула. Почти полдень! Изабель откинула одеяло и хотела соскочить с кровати, но все тело нещадно болело. Это была очень приятная боль. Изабель снова легла и улыбнулась. Ей было тепло, она чувствовала себя отдохнувшей и удовлетворенной. Изабель попыталась вспомнить, когда она в последний раз просыпалась так поздно или чувствовала себя так хорошо, но это ей не удалось.
