Диана Машкова - Нежное солнце Эльзаса
— Куда? — отец обессиленно плюхнулся на табурет. Каким же он стал потерянным, жалким и безутешно старым!
— Куда — неважно. — Я снова полезла в сумку. — Вот тебе деньги. А то жрать, поди, нечего. — Я выгребла из кошелька все, что с собой было, — тысяч двадцать рублей, — оставив только на такси. Он что-то пытался возражать, но я слушать не стала. — Пенсия-то сколько у тебя?
— Четыре с лужковскими. — Отец смотрел в пол, руки сложены на коленях. Как провинившийся ученик-переросток. — Я ж не все время работал.
— Да это знаем, — не удержалась я от ядовитых нот. — А за комнату сколько «коммунальных» платишь?
— Почти две тыщи, — окончательно сник он.
— Да, не балует стариков государство. — Как можно прожить на две тысячи рублей в месяц, я себе совершенно не представляла. Да и странно, куда в таком случае девается подоходный налог работающих граждан? С меня лично исправно вычитали почти тридцать тысяч рублей каждый месяц. Не может же быть, чтобы пенсионеров у нас в стране было настолько больше, чем трудящихся. Хотя хрен с ней, с финансовой политикой Российского государства: сам черт здесь ногу сломит. — На детей надеяться надо было! Нервы им не трепать.
— Виноват я, доченька, знаю, — отец вздохнул так, что я испугалась, как бы у него не случился разрыв сердца. — Только поздно уже.
— Здесь ты прав, — вздохнула и я в ответ. — Поздно.
Я поднялась с табурета и направилась к двери. Отец послушно прошаркал следом.
— Что, уже уходишь? — в его глазах читалась такая пустота, разбавленная горькой вселенской тоской, что мне стало страшно.
— Мне пора. — Я надела пальто, стараясь не слишком обтирать им дверь и стены. — Запомни: как только соседи начнут квартиру продавать, звони Олегу. Сейчас эта трехкомнатная — даже со скидкой на плохое состояние — стоит миллионов семь рублей, не меньше. Тебе причитается треть, но на эти деньги ничего в Москве не купишь. Пусть Олег подберет что-нибудь в хорошем Подмосковье: небольшой городишко, речка, лес. Я добавлю. Будешь хоть за грибами да на рыбалку ходить, какое-никакое занятие. А то сидишь тут как пень…
Отец попытался что-то мне в ответ сказать, но не смог: по его щекам снова заструились слезы. Видимо, проблемы у него с глазами. Надо бы врачу показать. Ладно, не маленький: соберется — сходит, до поликлиники десять минут пешком.
Чтобы не видеть больше всего этого, я быстро вышла в подъезд и закрыла за собой дверь. Все! Захочет жить как человек — сделает, что я ему велела. Возможности теперь у него для того, чтобы наладить свою жизнь, есть. А не захочет — что ж, каждому уготована отдельная судьба, с тем простым условием, что человек сам ее творец. Я вспомнила свои безуспешные попытки разыскать в Страсбурге Егора и сникла. Да, творец-то творец, но с поправкой на обстоятельства. Хотя, если уж быть до конца справедливой, нужно признать: не выгони я Егора из компании и заодно из своей жизни, не пришлось бы мне потом так упорно и безрезультатно его искать.
Глава 4
Через два месяца после встречи с отцом мы с мамой улетели в Страсбург. К тому времени я успела завершить все московские дела. Заключила договор купли-продажи на квартиру, после чего деньги были заложены в банковскую ячейку, а документы сданы на оформление в регистрационную палату; дождалась государственной регистрации сделки, забрала деньги и, добавив к ним столько же из собственных накоплений, перевела нужную сумму на счет французской компании, у которой покупала дом. Все необходимые документы Клод переслал мне заранее, так что было время внимательно со всем ознакомиться и показать грамотному юристу-международнику. Да, откровенно говоря, в голове у меня не укладывалось, что солидная французская фирма, специализирующаяся уже тридцать лет на продаже недвижимости, может что-то упустить из виду или намеренно обмануть. В отличие от нас в Европе люди крепко дорожат своей деловой репутацией.
После дистанционной покупки дома — оригиналы документов я должна была получить сразу же по приезде в Страсбург — денег у меня осталось только на приобретение довольно скромной обстановки. Мама внесла было «рациональное» предложение забрать с собой мебель из Москвы, на что получила отказ в довольно резкой форме. Я решила, что увозить с собой в новую жизнь мы будем только то, что действительно необходимо. И не больше допустимой нормы провоза багажа для пассажиров бизнес-класса. Я собрала только свою одежду и книги. Все остальное пусть останется квартирантам. Мама посокрушалась немного, но потом послушно распаковала пять-шесть коробок и расставила разную чепуху — хрусталь, посуду, безделуш-ки — по прежним местам.
В нашем новом страсбургском доме на берегу Или все оставалось таким, каким я видела в последний раз. Только лужайка на небольшом заднем дворике стала до умиления зеленой: во Франции уже вовсю хозяйничала бурная весна. Пару ночей — пока не будет заказана и доставлена самая необходимая мебель — мы решили провести в отеле. На этот раз мы устроились в одном номере: теперь нужно было экономить деньги, да и цены в связи с приближением туристического сезона в отеле немилосердно подросли. А еще я взяла напрокат машину. Заниматься хозяйственными покупками и добираться до торговых центров на общественном транспорте было решительно невозможно. Теперь мне предстояло освоить премудрости езды по хитросплетению французских дорог.
Недели за две я разобралась с домашней обстановкой, отдав предпочтение стилю крайнего минимализма. И не только в целях экономии — терпеть не могу загубленное бесконечными предметами мебели пространство. И если в двухкомнатной московской квартире от такой «насыщенности» все равно не уйти — надо же на чем-то спать, куда-то вешать одежду, — то в новом доме все сложилось как нельзя лучше. На первом этаже у нас была гостиная, в которой весь интерьер составляли пушистый бежевый ковер, похожего цвета кожаный диван и телевизор. Рядом располагалась столовая, объединенная с кухней, где из мебели был только овальный стол, шесть стульев и скромный кухонный гарнитур со встроенной плитой. На втором этаже размещались три спальни, одна из которых вела еще и в небольшой кабинет. В кабинете стоял письменный стол, на котором возлежал мой неизменный ноутбук, а в двух спальнях — по платяному шкафу и кровати. Единственное, что в доме отличалось изысканным и даже роскошным убранством, — так это две ванные комнаты. Попав в соответствующие отделы магазинов, я просто не смогла удержаться при виде всех этих изящных полочек, шкафчиков, зеркал и прочих аксессуаров. Все-таки французы удивительный народ — такое чувство, что они и живут-то прежде всего ради красоты и эстетических удовольствий!
