Брак по залёту Натаэль Зика (СИ) - Натаэль Зика
— А ты не планируй ничего, — предложил Денис. — Забудь про вашу размолвку, её болезнь, развод и новый брак. Просто — дочь приехала в гости к маме, с которой они давно не виделись.
— Да? Я попробую…
Утро встретило ярким солнцем и умытой после ночного дождя травой.
Погрузились в машину. Кузька, когда его заперли в переноске, обиженно мявкнул несколько раз и смирился. Выбрали торт и поехали.
Женя сидела, как на иголках, представляя, как они встретятся, что она скажет, что мама ответит…
Дом оказался неожиданно большим. Рассматривая высокую каменную ограду, массивные ворота и видневшуюся за забором махину дома, Женя даже усомнилась — не перепутали ли они адрес? Неужели у Петра Гавриловича такой дом? Впрочем — девушка бросила взгляд на соседние участки — похоже, здесь все домостроения, как на подбор — один другого краше и больше. Вон тот — со своими башенками и остроконечными крышами очень похож на замок. А там — ни дать ни взять — мини-дворец.
На звонок распахнулись ворота, приглашая въезжать.
Автомобиль проехал под аркой из переплетенных растений, сделал небольшой круг по огибающей большую клумбу дорожке и остановился возле красивого крыльца. Навстречу уже спешила мама, намного опередив Петра Гавриловича.
Женя так долго готовилась, так много думала, подбирала слова, но сейчас у нее все заготовки вылетели из головы. Она вышла из машины и сразу, без предисловий и лишних слов попала в мамины руки.
— Доченька! — Вера обняла, прижала её к себе, радостно улыбаясь. — Я так тебя ждала! Вас ждала, — поправилась она, обращаясь к Денису.
— Как доехали? — прогудел подоспевший Петр Гаврилович. — Машину оставь, ее отгонят к гаражу.
— Отлично, дороги в вашем поселке замечательные!
— Еще бы, здесь неподалеку губернатор живет, вот дорожники и стараются, — хохотнул хозяин и гостеприимно пригласил в дом. — Поднимайтесь! Сейчас Кира Анатольевна покажет вам вашу комнату, освежитесь с дороги. Как устроитесь, спускайтесь на улицу и за дом. Там у нас уголок отдыха. Почаевничаем, побеседуем, а там и обеденное время настанет! Побалуем себя обедом по-купечески!
Мама ничего не говорила, только держала Женю за руку, как маленькую и улыбалась, сияя счастливыми глазами, заранее на все согласная.
И Евгения почувствовала облегчение.
В глубине души она боялась, что мама встретит ее холодно, что примется перечислять все прегрешения и проступки, что припомнит все злые слова, которые она бросала ей в лицо и внутренне готовилась стерпеть. Не потому что считала себя кругом виноватой, а потому, что приехала мириться, налаживать отношения и попросить прощения. Мама болеет, это она и сама увидела — за то время, в течение которого они не встречались, женщина заметно похудела. Ни к чему выяснять, кто виноват, Петр Гаврилович прав — главное, чтобы мама поправилась. А для начала уехала на лечение со спокойной душой, не волнуясь за дочь и не переживая из-за их размолвки.
Комната, которую им предоставили, оказалась большой и удобной, с отдельным санузлом, выходом на балкон и гардеробной. Супруги несколько растерянно рассматривали обстановку, настолько все было красиво, функционально и… дорого. Кто бы мог подумать, что Петр Гаврилович настолько состоятелен? Нет, он одет хорошо и ездит на хорошей машине, но всё это — и одежда, и марка машины — не того самого, представительского класса, которые так любят различные вип-персоны и звезды эстрады. Петр Гаврилович выглядел солидно, но на миллионера, в представлении Жени, не тянул. Однако его дом говорил об обратном. Три этажа, ухоженный участок с ландшафтным дизайном, приветливая женщина, представившаяся им домоправительницей. В доме — ни пылинки. Девушка внутренне содрогнулась, представив, сколько нужно времени и сил, чтобы содержать такую махину в чистоте. Тут в одиночку и здоровому не справиться, а мама… впрочем, мама тут уборкой не занимается, вон как Петр Гаврилович над ней трясется! И обед. Не похоже, что его готовит её мама, иначе, она из кухни носа бы не казала. Значит, в доме есть еще прислуга и, возможно, не только для уборки. За садовыми растениями и газоном, наверняка, тоже не сам хозяин ухаживает.
— Хорошо, что он не беден, — проговорила Евгения, после осмотра апартаментов и созерцания с балкона окрестностей. Размер и ухоженность участка она тоже оценила. — У мамы будет больше шансов вылечиться.
— Конечно, — поддержал Денис. — Силен мужик! Я и не подозревал, что он настолько… гм… В общем, мне до такого дома еще вкалывать и вкалывать! Ну что, пойдем знакомиться с остальными достопримечательностями?
И они пошли вниз, на задний двор, на чудесную лужайку, отгороженную от остального двора пышными растениями. Полное ощущение, что они тут одни, а большой и шумный город остался где-то далеко.
Мужчины шутили, рассказывали какие-то байки, вспоминали случаи из жизни, а женщины слушали, поддакивали, улыбались и бросали друг на друга нетерпеливые взгляды.
Жене не хотелось обнажать душу перед Петром Гавриловичем. Конечно, он многое делает для мамы и искренне о ней беспокоится, но всё равно, пока для Жени — чужой человек. Да и Денис… Нет, она хочет попросить прощения наедине!
Видимо, до мужчин что-то дошло, потому что хозяин вдруг встал с удобного кресла и обратился к Денису.
— Не сходишь со мной? Хочу показать одну вещь, оценить может только мужчина, дамам не интересно.
— С удовольствием, — Денис ободряюще улыбнулся жене, легким движением скользнул пальцами по её плечу. — Не скучайте!
И мама с дочерью остались одни.
Евгения ощутила, как вдруг пересохло горло и, схватив чашку, залпом выпила весь чай, не ощущая его вкуса.
— Доченька.
— Мама.
И замерли, не сводя друг с друга глаз, ловя малейшие нюансы, оттенки, настроение.
Вдох. Выдох.
Кажется, язык прилип к нёбу, все слова, которые она подбирала, вылетели из головы.
Только эти глаза, которые она видела с самого рождения. Притягивали, не отпускали, смотрели с нежностью и… гордостью? Гордостью за неё?
И накрыли воспоминания из детства.
Как она болела, и мама меняла на голове мокрое полотенце, хоть ненадолго оттягивающее жар. Или как мама дула на разбитую коленку, и та сразу переставала болеть. Карнавальный костюм, который она шила по ночам, потому что днем работала с восьми и до пяти. И свой восторг, когда ей вручили первый приз на конкурсе этих костюмов. И еще тысячи и тысячи маленьких радостей, которые мама дарила ей каждый день в течение всех двадцати трех лет, когда они жили вместе. А она…
«Вдруг операция пройдет… неудачно… Нельзя думать о таком, нельзя, чтобы дочка догадалась, ей и так нелегко! Моя девочка! Какая красавица, и с
