Секс АНДЭ! - Елена Ровинская
– Елена, мать вашу, Викторовна, – кладбищенскими воротами проскрипела я. – Вы, простите меня, совсем уже охуели?!
Она пожала плечами.
– Когда ты пришла в танцкласс, у тебя живот прилипал к позвоночнику. А теперь, ты почти не ешь, а пузо растет.
– Это газы, – буркнула я. – От морской капусты! У меня были месячные!..
– Дима спросил мое мнение, я его озвучила. Могу тебе повторить: твой живот очень даже беременный. Даже певец заметил.
27.12.99г.
Три дня пролетели мгновенно. Даже описать нечего: носилась по городу, как ошалелая и все валилось из рук.
Всю ночь я собиралась и не могла уснуть от волнения. Уезжать теперь хотелось меньше всего на свете, ведь все снова стало так чудесно: мы перестали «кусаться» и сдружились, как в начале.
Девчонки проводили меня до машины, расцеловав на прощанье и пообещали звонить. Я расчувствовалась, пустив слезы и начала прощальный плач. Они тоже расплакались и никак не могли прекратить меня обнимать.
– Лина! – сказал Саша. – Ты все еще хочешь успеть на автобус или останешься здесь?
Я быстро перестала рыдать и села в машину, рядом с дорогим Тичером.
– В чем дело? – спросила она. – Почему ты так смотришь?
– Нравитесь вы мне. Очень!
Сбыча мечт. Цена счастья. Ты пойдешь со мной. Нелюбитель случайных баб.
Сеул – Хабаровск.
28.12.99г.
Как-то непривычно: проснуться совершенно одной в незнакомом городе, когда. Я так хотела этого – хоть немного побыть одной. И вот, получила. Сбылась мечта. От нечего делать, я пошаталась немного по улице, ничего интересного не нашла, поэтому, купила себе тест на беременность.
Тест показал, что я не беременна, но я все равно позвонила теть Свете в Хабаровск и расспросила, могу ли я быть беременна, невзирая на тест. Теть Света сказала, что во-обще-то, есть вещи хуже беременности, например – рак и велела первым же делом, завтра же, нести свое пузо к ней.
Я засмущалась и соврала, что я во Владивостоке.
Побродила немного по номеру, поплакала, что умру от рака, так и не потрахавшись, подышала парфюмом мистера Кана и решила ему позвонить.
Я ему с того раза пытаюсь дозвониться, но все никак не могу застать дома.
Он и в этот раз не ответил. Видимо, занят какой-нибудь другой, более важной, хренью.
Тичер свалила, едва приняв душ. Еще вчера вечером. В Чхунчхон, конечно же. К Керту.
Везучая…
А я одна. Совершенно одна.
29.01.99г.
Я! Встретила! Скотта! Того, самого из Чхунчхона, который меня в «Рио» поцеловал. Даже рада, что Кану не дозвонилась. Пошла я с горя на Итэвон, поела, побродила туда-сюда, немного посидела в пустом «Кинг-Клабе».
Там мне на хвост свалился какой-то негр.
Народу – я, барменша, охранник и эта пьяная тварь, здоровенная, как нильская лошадь. Гиппопотам, по-нашему. И вот этому, мать его, гиппо-поппо-потаму, взбрело на ум, что мы должны непременно провести ночь вместе.
Я не расистка, в отличие от нашего Тичера, но сука, жирных я не люблю! Я ему вежливо и прямо сказала: «Нет!» На что он ответил: «Да, бэйби!» Охранник, видя его навязчивый интерес, проявил бдительность и попросил чувака уйти.
Я тоже решила не рисковать. Посидела еще чуть-чуть, попросила мне такси вызвать, невзирая на то, что до мотеля пять метров и десять шагов. Выхожу, сажусь в тачку… А дальше начинается какая-то комедийно-жуткая ситуация. Как в «Ночи живых мертвецов».
Откуда не возьмись, появляется мой пьяный черный друг, распахивает дверцу и схватив меня за руку, мычит:
– Ты пойдешь со мной!
Я ору! Громче, чем бухгалтерша в «Психо». Отбиваюсь руками и ногами. Женины ча-сики, – такое чувство, что он прямо знал, когда их дарил, – врезались мне в запястье. Боли не было, боль я почувствовала позже. Когда увидела, что этот гипопотам мне буквально лоскут кожи с запястья снял.
И сейчас болит очень сильно.
А вокруг стояла толпа и таращилась: что может быть обыденнее, чем негр и русская девушка? Саша-Чжан был прав.
И тогда я поняла, что то, что со мной сделал Дима – далеко не самое неприятное. Неприятное случится сегодня. Когда этот хер вытащит меня из машины…
Я толком не поняла, что случилось. У него голова буквально в сторону отлетела. Он всей своей тушей навалился на дверцу, да так, что машина в сторону накренилась и сполз на асфальт. В толпе приветственно завопили. Какой-то черноволосый парень, с искаженным от злости лицом, яростно лупил ногой поверженного негра.
Я против того, чтобы бить лежачего, но этого мне хотелось добить. И я вылезла из такси, не заметив, что из меня кровь хлещет, как из свиньи и со всей силы ударила в окровавленное лицо.
Послышался вой полицейской сирены, сильная мужская рука перехватила меня поперек туловища. Моя нога ударила в воздух, улица сменила «картинку», как в компьютерной игре. Мои подошвы стукнулись об асфальт.
– Бежим, – крикнул мой спаситель, хватая меня за правую руку, и мы побежали.
Час спустя мы возвращались из госпиталя; я – с забинтованной рукой, вся взъерошенная, как ушибленный молнией ежик. И он, возбужденный, то и дело сверкающий зубами в улыбке.
– Мне кажется, тебе надо выпить, – произнес он, почти касаясь носом моей щеки.
– Мне надо переодеться. Я вся в крови, – прошептала я.
– Я провожу тебя, – так он ответил. – Я тебя провожу.
Потом мы пристально посмотрели друг другу в глаза и принялись целоваться.
***
Итак, Скотт Картер, двадцать четыре года.
Голова не болит, время есть, телефонный номер, что он мне дал – отвечает. Секс дэ!
До обеда у него были дела по службе. Но в четыре, как договаривались, Скотт позвонил мне на сотовый и сказал, что едет.
И, уау, чудо!
Приехал! Не знаю, чем он Селине и Ко – мудак. Он даже не знает, кто они все эти люди. Ах, так они его знают? Он не хотел бы хвастаться, но он довольно известен.
Хозяин мотеля, при виде такого четкого экземпляра спрятался под матрас и даже не настучал Жене. Хотя, может быть, настучал, не знаю. Мне на него плевать. У меня есть «джокер». На сегодня Скотт снял нам номер в другой гостинице. Гулять не ходили, ему пришлось уйти в час ночи, поскольку завтра рано вставать. Я не в обиде. Я за четыре месяца нагулялась, а секс у таких, как я, бывает довольно редко.
Завтра в четыре мы снова встретимся.
Скотт сказал, что постарается устроить все так, чтобы проводить вместе чуть больше времени. Покажет мне город и все дела. А я, не подумав, ляпнула, что в этом городе, самое прекрасное – это он, Скотт. И больше мне ничего от жизни не нужно.
Он улыбнулся и пошутил: «Как выгодно!». Хотя, быть может, не пошутил…
Такое чувство, будто бы я по-настоящему ему нравлюсь… Он помнит меня, что на самом деле невероятно! Спросил, работала ли я в Чхунчхоне. Сказал, что был пьян, конечно, но мой белый
