Грубиян на одну ночь - Мария Летова
— Угу, — утвердительно качает головой.
Мы были здесь две недели назад. Здесь преподает русский и литературу мать Саши Романова, и она устроила нам маленькую экскурсию. Она будет Сонькиным классным руководителем, короче говоря, нам очень повезло. Еще и потому, что нас сюда приняли, потому что в эту гимназию конкурс очень большой и в первое время учиться будет трудновато.
В холле столпотворение. Повсюду курсируют дети, иногда сами по себе, иногда с родителями. Я уверена, это просто совпадение, то, что за спиной своей приемной дочери вижу знакомые черты Лены Миллер.
С ней девочка, ровесница Софии в идентичной школьной форме. Глаза Лены изучают меня, изучают девочку, которую мы с Глебом удочерили два года назад. Сейчас ей девять. У меня не было много времени на раздумья. Бабушка Сони, наша соседка по даче, подхватила пневмонию. Все произошло так быстро, что я просто действовала, а потом уже думала. Но я ни о чем не жалею.
Лена выглядит не лучше и не хуже, чем в нашу последнюю встречу. Это было почти пять лет назад, поэтому предполагаю, что стоящая рядом с ней девочка — ее младшая дочь. Я слышала, что ее бывший муж уже несколько лет живет в столице. У них совместная опека, но живут дети с Леной и учатся тоже здесь, в городе. Миллера я не видела столько же, сколько и ее. Поскольку, сама по себе Лена мало кому интересна, с их разводом ее “общественная” жизнь не выиграла. В любом случае, я ее ни на одном мероприятии в тусовке никогда не встречала.
Отвернувшись, беру со стула Сонькин рюкзак и встаю, помогая ей его надеть. Наклонившись, подставляю ей свою щеку, и она целует ее, даря на память липкий след от бальзама.
— Заберу в два часа, — напоминаю ей.
— Пока, — взмахнув своей юбкой, малышка сливается с толпой.
Застегнув пуговицу на клетчатом оверсайзном пиджаке, беру со стула свою сумку и протягиваю руку, говоря:
— Давай сюда.
— Ну, мамочка… — хнычет Ваня.
Вцепившись в мой телефон, из которого не вылезает уже час, болтает свисающими со стула ногами.
— У меня батарейка садится, давай, — требую, сжимая и разжимая перед его носом пальцы.
Нахлобучив на рыжую голову бейсболку с мультяшным чудиком, отдает мне телефон.
Убираю его в сумку и беру сына за руку, помогая спрыгнуть со стула. Все время, пока идем к выходу, чувствую на своей спине посторонний взгляд. Наверное, это мои инстинкты или шестое чувство, раз я ощущаю взгляд Лены так ясно. Но оборачиваться я не собираюсь, как и думать о ней больше трех секунд подряд, особенно, когда за школьными дверями нас встречает очень солнечный осенний день.
Опустив на нос заброшенные на голову очки, интересуюсь:
— Мороженое хочешь?
— Да! — слышу радостный вопль внизу.
Улыбаюсь, не спеша направляясь к машине.
Через пятнадцать минут паркуюсь на стоянке бизнес-центра и вручаю сыну его мороженое, чтобы занять чем-нибудь его внимание, пока мы с Ниной обсуждаем дела в ее кабинете еще пять минут спустя.
— Ух, какие люди, — щекочет она щуплые ребра Стрельцова-младшего, закрывая за нами дверь. — Ты что-то потолстел, Ванюнь.
— Не толстел! — искренне возмущается тот, хихикая и прячась от нее за моей юбкой.
На Нине деловой костюм и очень стильная укладка. Мне нравится ее перевоплощение в бизнес-леди, ей космически идет.
Сев на стул рядом с Ваней, слежу за тем, чтобы не уделался в шоколадную крошку с головы до ног, и слушаю последние новости.
— Господи, — качает Нина головой. — Какой же, прости господи, дебил этот Беримханов. Он меня просто достал. Марго, пожалуйста, веди с ним переговоры сама, я больше не могу…
Судя по тому, как загораются ее щеки при упоминании нашего особо “дебильного” клиента, найти консенсус им мешает не рабочие разногласия, а что-то другое. Беримханов разведенный сороколетний мужик с очень непростым характером. Это то, что я знаю о нем от друзей и знакомых.
— Думаю, переговоры со мной его не интересуют, — стираю с джинсов сына след от подтаявшего пломбира. — Ну раз ты настаиваешь…
— Я очень настаиваю, — шикает она.
Я слегка отвыкла от “работы с возражениями”.
В последние годы я очень отвыкла от общения с кем-то из необходимости.
Стрельцов… он меня разбаловал.
За полупрозрачными стенами кабинета-“аквариума” активная работа нашего офиса.
Сама я из процесса почти выпала еще пять лет назад.
Беременность была такой тяжелой, что мне было почти не до чего, не то что до работы, но после рождения Вани мой муж проспонсировал мое рекламное агентство, и мы с Ниной смогли нанять полностью укомплектованный штат из семи человек. Сейчас их десять, не считая меня. Я только год назад начала брать себе проекты. Не хочу ржаветь, хотя висеть на шее у мужчины занятие, к которому очень быстро привыкаешь.
Поболтавшись по продуктовому магазину на первом этаже, едем с Ваней домой. Он просит включить свою любимую песню какой-то непонятной группы, которую непонятно где услышал, и мне приходится откопать в сумке телефон, чтобы подключить его к тюнеру машины.
Мы переехали в дом сразу, как Ваня родился. Там не было ничего, кроме ремонта от застройщика и кое-какой мебели, но строить что-то под свой вкус и цвет ни у Глеба, ни у меня не было времени и желания, поэтому, в конечном итоге, все это вылилось в грандиозный ремонт, который только недавно закончился.
До обеда занимаемся тем, что разбираем чемоданы.
Разбираю вещи Вани, Сони, свои и мужа. От всего этого наша комната превращается в эпичный бардак, разобрать который до конца у меня просто не хватает сил, поэтому решаю закончить вечером.
Мы две недели провели на море. Год назад Глеб познакомился с одним крупным бизнесменом, они вместе отдыхали в бане у Чернышова и с тех пор плотно общаются. Он отдал в наше распоряжение свою виллу под Сочи,
