Развод. Игра на выживание (СИ) - Лина Коваль
Но подпись была всегда одинаковая: Твой Даня.
Слезы застилают глаза.
— Ты меня разлюбил, Даня, — мотаю головой. — Я такая дура была. Даже не думала об этом. Никогда не думала о том, что ты можешь меня разлюбить.
— Прекрати истерику, Ян. Я просто сказал, что нам надо немного отдохнуть друг от друга.
— Раньше ведь не говорил, — с укором выговариваю.
Молчит. Поворачиваю голову и осматриваю мужа. То, что перед завтраком он не переоделся, и даже не зашел в нашу спальню, о многом говорит. Например, о том, что семейный завтрак — это просто спектакль для детей.
— Скажи мне, кто она? — спрашиваю со слезами в глазах. — У тебя кто-то появился. Я чувствую, Богдан.
— Бл*дь. Что ты несешь? — говорит он нервно. — Я никогда тебе не изменял и не собираюсь.
— Врёшь, — кричу и бью ладонью в твердое плечо, но его тело даже не сдвигается с места. — Всё врёшь.
Меня сносят эмоции. Я два дня держала их в себе и ни с кем не делилась. Я два дня носила обманчивую маску для детей и своих родителей.
— Как же ты меня за*бала, — качает Богдан головой, глядя в окно.
Глава 6. Яна
— И что ты ему ответила? — спрашивает Света, нарезая фрукты в фарфоровую тарелку, отделанную золотой каймой.
Три месяца ждала этот набор посуды из Европы.
— Ничего, — говорю задумчиво, кутаюсь в плед. — Разрыдалась, как дура.
— А Богдан? Успокоил хоть?
— Нет, — мотаю головой. — Просто сказал детям, что он пока поночует на квартире, чтобы не ездить за город. И после этого ушёл, девочки.
— Да уж, — Света неодобрительно качает головой. — Хочешь, поговорю с Вадимом, чтобы он с ним пообщался? Может, реально у него случилось что-то? Всякое же бывает.
— Ой, девочки, — закидывает стройную загорелую ногу на стул Вера. — Вы как маленькие, ей богу.
— Почему это? — подозрительно сужает глаза Света.
Девчонки — мои одноклассницы и подруги детства. Мы нечасто с ними встречаемся в последнее время, но как только я отправила эмоциональное голосовое сообщение в наш общий чат, они тут же приехали с вином и суши.
— Ну почему один человек не может просто за*бать другого? — философски размышляет Вера, разводит руками. — Ну камон, девчат?! Это нормально, что люди, которые прожили десять лет, друг друга допекли.
— Ну тебе-то лучше знать, — усмехается Света.
Вера в свои двадцать восемь ни разу не была замужем. Пару лет назад она встречалась с одним иностранцем, но в итоге он вернулся на родину, а она осталась в городе, потому что не может оставить престарелых родителей.
— А вот это уже сарказм, — Вера чокается с нами высоким бокалом. — Пассивная агрессия, Светик.
— Да-да.
— Я серьезно. Вот ты не можешь Вадику своему прямо сказать, что он тебя за*бал, поэтому приходится эти эмоции сливать на любимых подруг. Типа мы всё стерпим. Настоящая ты только с нами.
Света смотрит на Верунчика снисходительно и кидает ей в лицо сморщенную салфетку.
Я же задумываюсь.
Первая реакция на слова Богдана — шок, неверие и ужас.
Не знаю, что сейчас включается в моей голове, здравый смысл или желание оправдать своего мужа, но сегодня его «за*бала» уже не кажется катастрофой. Может, так на самом деле бывает?!
А еще вдруг вспоминаю, что он признался мне в любви.
Ну почему? Почему человеческий мозг такой противный и из диалога, где любимый человек ответил на твои чувства взаимностью, а потом сказал гадость, запоминаешь только плохое?
— Думаешь, это ничего страшного? — спрашиваю Веру, закусив губу.
— Полагаю, что ты реально его за*бала, Шацкая. Ну серьезно. Даже с этим домом. Допусти хоть на секунду, что ему похрен, какой фирмы будет сантехника или откуда приедет люстра. Что-то мне подсказывает, вот я тебя послала на второе же подобное сообщение, а Богдан пару лет это, скрипя зубами, выслушивает.
— Ну, давайте его все пожалеем? — цедит Света. — Бедняга такой, я офигеваю с тебя Стоянова.
Вера игнорирует Светин тон и отвечает ей спокойно:
— Я всегда говорила, что Соболев — это не твой Вадик. С ним надо по-другому.
— А как? — зацепляюсь я за спасительную соломинку. — Вер, что мне делать? — начинаю опять реветь. — Я умру без него. Я вообще не представляю без него жизни.
— В этом и есть твоя проблема, Янчик, — качает головой Вера и надувает качественно сделанные губы. — Человек приходит в этот мир один и умирает тоже. Это надо понять и принять. И перестать воспринимать собственного мужа и любовь, как что-то вечное из песни Шарля Азнавура.
— Ой, девочки, я пойду лучше детей проверю. Я старовер, вы же в курсе? — уточняет Света и уходит в сторону дома.
— Жопу наела староверка наша, — шепчет мне Вера на ухо и прыскает от смеха.
— Стоянова, блин, — щелкаю подругу по носу. — Она родила пару месяцев назад.
У Светы трое детей, муж и дом — полная чаша. Мы с ней во многом похожи, но она выглядит гораздо старше и, вообще, не заморачивается за внешность.
— А ну да, — машет Вера рукой, мол, роды не оправдание.
Разливаю остатки вина в бокалы и зажигаю ароматизированные свечи, так как на улице смеркается. От выпитого алкоголя становится только хуже. Мою душу будто экскаватором вспахали и забыли разровнять.
Прикрываю глаза и пытаюсь совладать с приступом отчаянной боли.
— Что у вас с сексом, Ян? — спрашивает Вера задумчиво. Деликатно делает вид, что не замечает блеснувшие слезы.
— Всё так же, — пожимаю плечами.
— Также — это никак. Я тебе много раз говорила.
— Говорила, — киваю. — Но я как-то… не очень люблю все эти анальные штуки, ссылки на которые ты мне скидывала.
Вера хохочет.
— Обожаю твою непосредственность, милая.
Вяло улыбаюсь в ответ. Я тоже действительно её люблю и доверяю на все сто процентов. Если Свете я могу что-то не рассказать или скрыть какие-то важные факты, то с Верой можно быть собой.
— Как мне жить, Вер? — спрашиваю с надрывом.
— Горе моё луковое, иди ко мне, — поднимает руку.
Скрываюсь у нее в подмышке и плачу навзрыд.
Господи, как хорошо, что Бог придумал подруг! Как хорошо, что у меня есть Вера со Светой.
— Хочешь, поговорю
