Кристин Лестер - Девушка в полосатом шарфе

Здесь жила ее Одноклассница, с которой они встречались «в год под исход», и то — благодаря общим магазинам в ближайших домах. В данном случае требовалось как раз участие постороннего лица, а Берту можно было считать вполне посторонней.

Кира уже обиделась на всех, кому сегодня звонила и кто не отозвался и не пришел на вокзал (а их было десять человек!!!), обиделась на Стефана, на сестру, на Мари, в общем — на весь мир. Берта была человеком из другой жизни, с ней можно просто посидеть и помолчать. Потому что говорить уже ни с кем не хотелось.

— Ну что же ты сразу мне не позвонила? Господи, ужас какой-то! Ты тащила все это на себе пешком?

— Нет, я ехала на трамвае. Правда, со второго захода.

— Ну все равно. До и после — на себе.

— Да, учитывая, сколько кругов я сегодня намотала с этой сумкой по вокзалу, в принципе, можно считать, что я дошла пешком до дома.

Кира ублаготворенно сползала по спинке кресла и наслаждалась горячим чаем. На стене тикали часы, пахло медом и свежим паркетом… С тех пор, как умерла мать Берты и она сама взялась за хозяйство, дом стал казаться намного уютней и теплей.

— Я оставлю их у тебя на пару дней?

— Да оставляй хоть на всю жизнь! — Берта засмеялась. — Я с удовольствием съем. Хотя этого добра — на каждом углу тебе насыплют за «спасибо».

— Это уж точно.

— Год нынче урожайный.

— Ну да, у нас вся дача ими завалена… Или — забрать?

— Испугалась, что съем?

— Нет, просто, кажется, я с ними сроднилась. Завтра выйду из дома на работу с обычной маленькой сумочкой, и мне будет сильно чего-то не хватать в правой руке.

— Двадцати килограммов яблок?

— Точно. Кстати, я их, наверное, перемяла. Надо отобрать, а то погниют.

— Ну хочешь — забери сейчас. Потому что у нас своих — вон сколько.

— Хорошо, заберу. Ну? Нам пора. Собирайся.

— Да, иди, поздно уже.

Кира молча смотрела на Берту, ожидая, что та все-таки спохватится, стукнет себя по лбу и скажет: «Ой, совсем не соображаю! Сейчас пойдем». Но она сказала другое:

— Слушай, Кир, я не могу тебя проводить. Я только что вымыла голову. Видишь — мокрая?

— Вижу.

— Ну что ты надулась? Ты же сама сказала, что таскаешь их на себе весь день. А тут дойти — сто метров, не больше. Что уж теперь-то колготиться…

— Нет, я все понимаю.

— Да ладно тебе. Вот — обиделась.

— Нет, я уже привыкла.

— Говорю тебе: если бы ты позвонила мне с вокзала, я бы мигом примчалась.

— С мокрой головой?

— Ну что ты ерничаешь? Ты могла бы, в конце концов, на мобильный позвонить. Почему не догадалась?

— Я потеряла мобильный, — сухо сказала Кира, открывая дверь и принимая из рук Берты привычную тяжесть холщовой сумки.

— Потеряла?! Слушай, вот это да-а! — Ну ладно, я пойду.

— Нет, постой. А где ты его потеряла?

— Забыла в автобусе.

— Вот это да-а! Значит, ты все это время… И денег не было?

— Угу. Я пойду.

Берта перегораживала выход.

— Слушай, ну… У меня, конечно, есть старый телефон, но я хотела его племяннику подарить… В общем… ничем не могу помочь. Да-а! Вот это невезуха! Я тебе сочувствую, Кир… Кстати, классные чулочки! И береточка.

— Спасибо. Пока.

— Пока. Позвони, как дойдешь!

— Зачем? — крикнула она с лестницы.

— Как зачем?! Мало ли что!

Нет, на Берту она почему-то не обиделась. А когда пришла домой, то обнаружила в сумке двадцать килограммов совершенно перемятых, раздавленных и непригодных в пищу яблок, из которых ни одно не уцелело. Кира долго смеялась, сидя на полу. Ну разве это не смешно?

3

Утро следующего дня было обыкновенным утром понедельника. Раньше оно всегда казалось Кире слишком бодрящим после ласковых сонных выходных. Но теперь все не так: вчерашний день (хотя он был воскресным) взбодрил ее лучше любого понедельника. Вместе с сотнями пражцев, до конца не пробудившихся и потому особенно бестолковых в местах больших скоплений, Кира, напряженно размышляя, шла по тротуару к остановке.

Сегодня в обед ей предстоит посетить автовокзал и попытаться восстановить справедливость. Причем предполагаемый разговор с водителем автобуса станет попыткой свести счеты вовсе не с ним, а с судьбой.

Но Судьба, она очень хитрая пани. Захочет — подарит, не захочет — не подарит, а потом еще и все, что было, отнимет. Что у нее на уме — никогда не угадаешь, и лучше на нее не рассчитывать… За окном трамвая мелькали знакомые очертания утренних домов, и вдруг Кира поймала себя на мысли, что стоит и улыбается, держась за поручень и покачиваясь.

— Девушка, вы в курсе, что уже десять минут стоите на моей правой ноге? А сейчас еще и притопываете.

— Хм, бывает.

— Вы считаете?

— Что, простите?

— Вы считаете, что стоять на моей ноге — это «бывает»?

Кира непонимающе смотрела на юношу, замотанного таким же ярко-полосатым шарфом, как ее колготки, и не могла понять, чего от нее хотят.

— Нет.

— Это обнадеживает.

— Но я не слышала вашего вопроса.

— Вы, наверно, о чем-то глубоко задумались?

— Наверно задумалась, — сказала она, глядя в пространство и постукивая ногой, как ей казалось, об пол.

— Ногу-то, может, все-таки уберете?

— Куда?

— Девушка, с вами все в порядке?

— Вроде да.

— Вы меня слышите?

— А что вы хотите?

— Я прошу вас убрать вашу прелестную ножку с моего ботиночка.

— Ах, вот оно что! Извините!

— Ничего страшного.

— Вы могли бы сразу попросить! И при этом — спокойно!

Он посмотрел на нее еще задумчивей:

— Ну-ну, я понимаю. Утро, все нервные.

Кира обиделась:

— Что «ну-ну»? Зачем вы устраиваете такой шум из-за пустяка?

Парень округлил глаза:

— Я вообще-то не устраиваю шум. Это вы…

— А что я?

— Да хватит уже! Все.

— Нет, ну интересно.

— Я просто попросил вас убрать ногу. А если вы спите на ходу — это ваши трудности. Спать надо ночью.

— Не ваше дело, что мне надо делать ночью. Понятно?

— Понятно!

Он обиженно отвернулся. Кира вдруг посмотрела на него с сожалением и раскаянием. Вот до чего довел ее вчерашний день! Раньше она никогда не ввязывалась в ссоры в общественном транспорте. Раньше она обязательно пококетничала бы с этим симпатичным парнишкой, потом они обменялись бы телефонами…

Сценарий уличных случайных знакомств был известен ей наизусть, вплоть до реплик, которые часто повторялись. Эти сценарии всегда вызывали раздражение у Стефана. А Кире нравилось знакомиться и общаться с людьми, она делала это просто так, совершенно без прицела на какие-либо серьезные отношения. Получалось легко и быстро, она сходилась и расходилась с сотнями людей, и многие телефоны оседали в ее книжке на всякий случай.