Рини Эйкомб - Седьмое небо

Так что Синтия вполне представляла, какой шок мог испытать Рамон Милворд, увидев женщину, которую считал своей женой.

Синтия подошла к потускневшему от старости зеркалу на стене и окинула себя критическим взглядом. Если не считать шрама на виске, ее можно назвать вполне привлекательной. Длинные рыжие вьющиеся волосы прекрасно сочетались с молочно-белой кожей лица. Но долгие месяцы постоянного напряжения сделали ее щеки чуть впалыми, и под глазами залегли темные круги. Что-то подсказывало Синтии, что она всегда была худощавой, и врач даже как-то похвалил ее отлично развитые мышцы, назвав ее фигуру спортивной.

Возможно, в прошлой жизни она была худощавой, гибкой, симпатичной. Но что осталось от всего этого теперь? — с горечью подумала Синтия, рассматривая себя в зеркале. Она представила рядом с собой красивого мужчину с отличной фигурой, назвавшегося ее мужем, и слезы навернулись на ее глаза.

Что может нас связывать? Зачем я ему нужна, особенно теперь? Ведь если я его жена, почему он не искал меня сразу, а появился только спустя год? Если бы он действительно любил меня, он давно перевернул бы все в поисках меня. Я бы уж точно это сделала, будь я на его месте, с болью подумала Синтия и тут же поняла, что этот мужчина ей небезразличен, хотя разумом отказывалась это признать.

— Боже мой… — прошептала Синтия и села на диван, спрятав лицо в ладонях. Головная боль становилась невыносимой.

Возьми себя в руки, пыталась внушить себе Синтия. Надо думать только о том, как поступить дальше, иначе…

Открылась дверь, и в комнату вошел Рамон Милворд. Синтия быстро отняла руки от лица и посмотрела на него.

Первое, что бросилось ей в глаза, он был уже без пиджака. Узел галстука был немного ослаблен, верхняя пуговица рубашки расстегнута. Наверное, строгая одежда раздражала его, мешала дышать свободно.

У Синтии слегка закружилась голова от нахлынувших на нее ощущений.

— Вот, выпей. — Рамон протянул бокал с золотистой жидкостью. — Думаю, тебе не помешает.

Синтия покачала головой.

— Спасибо, но мне нельзя спиртное после всех этих лекарств.

Его рука замерла буквально в сантиметре от Синтии. На самом деле она панически боялась его малейшего прикосновения, но не могла объяснить себе причину этого страха.

Синтия подумала, что судьба снова сыграла с ней злую шутку. Этот человек, назвавшийся ее мужем, казался ей совершенно чужим. Она не узнавала и не принимала его. И самое непостижимое во всем этом было то, что неприятие было ей знакомо по прошлой жизни.

Рамон поставил бокал на стол и, сунув руки в карманы брюк, замер перед Синтией. Казалось, он чего-то ждал, но Синтия не могла понять чего. Она уставилась на аляповатый ковер на полу и молча ожидала, что произойдет дальше.

А собственно, что может произойти дальше? — напряженно размышляла она. Мне предстоит о многом расспросить его, о многом узнать заново. Это только начало новых проблем, которые ожидают меня.

— Как твое колено?

— Что? — встрепенулась Синтия.

Он кивком указал на ее больное колено.

— Ах, это… Спасибо, уже лучше.

Снова воцарилось молчание. Нервы Синтии были напряжены до предела. Она непроизвольно скрипнула зубами. Как бы ей выкрутиться из неловкой ситуации? Уж хоть бы он сказал что-нибудь избитое, к примеру: «Приятно было снова встретиться с тобой, хотя очень жаль, что ты не узнаешь меня. Извини, но мне нужно идти».

И еще Синтии очень хотелось, чтобы он сжал ее в объятиях и не выпускал из своих больших сильных рук, пока не улетучатся ее сомнения и страхи.

Рамон тяжело вздохнул, и Синтия подняла на него глаза.

— Какое убогое заведение, — процедил он сквозь зубы.

С этим выводом Синтия не могла не согласиться. Здесь действительно слишком тесно и убого, совсем не то, к чему он, должно быть, привык.

— М-мне здесь нравится, — услышала она свой тихий голос. — Здесь мне предоставили кров и возможность зарабатывать на жизнь. Мне протянули руку помощи, когда у меня не было ничего.

Рамон побледнел — должно быть, он воспринял ее слова как упрек. Он сел рядом с Синтией, так что их плечи почти соприкасались. Синтию пугала его близость, но она сдержалась, чтобы не отпрянуть.

— Послушай… — Нерешительный тон выдавал происходившую в Рамоне отчаянную внутреннюю борьбу. Его напряжение передалось и Синтии, по ее спине побежали мурашки. — Уйдем отсюда куда-нибудь… в более уединенное место, где мы могли бы… расслабиться, и ты смогла бы задать мне вопросы, которые наверняка мучают тебя. Я постараюсь ответить.

Он посмотрел на Синтию в ожидании ее реакции, но она упрямо молчала, глядя куда-то в сторону.

— Может, лучше поехать ко мне в «Эксельсиор»? — предложил Рамон.

— В ваш отель, — в раздумье повторила Синтия, вспомнив, что этот большой роскошный отель открылся совсем недавно.

— Ну что, идет?

— Я… — Синтия запнулась. Она совсем не была уверена, что ей вообще хочется куда-то идти с этим мужчиной. Она боялась покидать свой маленький тесный мирок, знакомый и безопасный, в котором она существовала весь последний год.

— Итак, либо ты переезжаешь ко мне, либо я сюда к тебе, — объявил Рамон, и по его тону Синтия поняла, что он не шутит и ей придется на что-то решаться, хочет она того или нет. — Я бы предпочел первое, потому что у меня более комфортабельно, чем в этой дыре. — Но имей в виду, — он сделал паузу, — я больше не собираюсь терять тебя. Понимаешь?

— Мне нужны доказательства, — прошептала Синтия.

Он нахмурился.

— Доказательства чего?

— Прежде чем я приму хоть какое-то решение, мне нужны доказательства того, что мы муж и жена.

Синтия ожидала, что Рамон оскорбится, но он отнесся к ее требованию довольно спокойно. Он молча встал, вышел из комнаты и скоро вернулся со своим пиджаком. Пошарив в карманах, он приблизился к Синтии и бросил ей на колени плотную маленькую книжицу.

— Вот мой паспорт. А вот твой, правда, старый. — Последнее тоже было брошено ей на колени. — Это достаточное доказательство? Свидетельство о браке. И еще… фотография… — Снимок тоже упал на колени Синтии, но лицевой стороной вниз. — Это мы с тобой в день свадьбы.

Стало быть, он неплохо подготовился к встрече, подумала Синтия, глядя на лежащие на ее коленях предметы и не решаясь к ним притронуться.

Она боялась.

Но чего? Ведь Рамон уже объяснил, кто он и кто она, и кем они приходятся друг другу. Более того, представил ей неоспоримые доказательства, что говорит правду. Иначе зачем он находится здесь, в жалкой комнатке убогого отеля, в Богом забытом Гаррисберге?