Энн Вулф - Брак-выдумка мужчин

Ричард был именно таким – у них с Джейком не было ничего общего. Джейк был весельчаком и душой компании, человеком с прекрасным чувством юмора, а Ричард – слишком серьезным и скучным, чтобы привлечь к себе кого-нибудь. Этого и хотела Эмили – мужчину, который никого бы не привлекал к себе и смотрел только на нее. Правда, Ричард смотрел на нее лишь первое время после женитьбы. Его слишком занимало его собственное здоровье, и вскоре он уже не видел ни Эмили, ни их маленькой дочери Джун. Он лишь изредка общался с дочкой и время от времени спрашивал у ее матери, как продвигается новый детектив.

К тому времени Эмили уже встала на ноги. Она познакомилась с Руби Беллоузом, который предложил ей работать на издательство «Шанс». Эмили поняла, что такой «шанс» ей не представится больше никогда, и согласилась, несмотря на то, что большую часть ее времени занимала непоседа Джун.

Эмили с содроганием вспоминала о том, как она писала романы в перерывах между сменой памперсов, кормлением и прогулкой. Джун постоянно визжала и мешала матери работать. Иногда Эмили ненавидела дочь до такой степени, что готова была ее убить… Правда, это желание быстро улетучивалось, когда Джун засыпала с улыбкой на губах. Но, увы, она скоро просыпалась и вновь начинала чего-то настойчиво требовать от Эмили, изъясняясь на своем непонятном языке…

Эмили жутко бесил муж, который совершенно не реагировал на детские крики. Она завидовала семьям, в которых муж уделяет столько же внимания ребенку, сколько жена. Но в их семье все было по-другому. Самым страшным Эмили казалось то, что она не чувствовала в себе особенной любви к Джун. Дочь была для нее всего лишь обязанностью. Причем обязанностью, которую Эмили выполняла без малейшего желания… Она часто слышала, как другие матери обсуждают своих детей. В их голосе было столько любви и тепла… Сама Эмили не могла этим похвастаться. Она редко говорила с друзьями о дочери, предпочитая общаться на более интересные темы.

Когда Джун подросла, с ней стало немного проще. Отпала надобность менять памперсы, купать, качать на руках и петь колыбельные, которые Эмили терпеть не могла. С Джун можно было поговорить на сравнительно интересные темы. Но главное – этим Эмили буквально упивалась – девочка стала самостоятельной…

Эмили с головой окунулась в работу, наняла миссис Пулхаус, чтобы та занималась домом, а Джун оказалась предоставлена самой себе. Когда девочке исполнилось шестнадцать, она выпорхнула из родительского дома, как птица из гнезда. Эмили даже не успела опомниться, как Джун сообщила ей о том, что переезжает к подруге, которая живет в одиночестве, собрала вещи и уехала, чмокнув мать в щеку. Эмили осталось только смириться с тем, что ее дочь так рано выросла. Впрочем, не этого ли она хотела?

Эмили пригляделась к дороге. А вот и знакомый поворот. Дальше начинается лес, что находится неподалеку от Уилдберри. Сердце ее дрогнуло. Когда-то в этом лесу они с Джейком гуляли и собирали ягоды. Она перепачкалась ежевикой, а Джейк помог ей выбраться из колючего кустарника, прижал к себе и прошептал: «Ты – моя дикая ягода»… Странно, что Эмили до сих пор помнит об этом. Ведь прошло почти семнадцать лет… Но еще более странно, что ее сердце сжимается и вздрагивает от этого воспоминания. Ты – моя дикая ягода… Боже, как больно и сладко… Эмили захотелось зажмурить глаза, как тогда, в юности, но она вспомнила, что сидит за рулем машины.

Какая глупость! Эмили разозлилась на себя. Ей уже тридцать семь, а она еще думает о всякой романтической чепухе. Неужели возраст не прибавил ей мудрости? Неужели она все еще способна с замирающим сердцем мечтать о поцелуях и глупых словах, что шепчут друг другу любовники?

В последний раз подобную романтическую чушь она слышала от Герберта Лэйна. Они сидели за столиком в маленьком кафе, неподалеку от издательства «Шанс», он держал ее руку и голосом, исполненным томления, вещал о том, что Эмили – самая восхитительная женщина в его жизни. Эмили отнеслась к его словам с долей иронии. И оказалась права – буквально на следующий день после этого пылкого признания Герберт Лэйн исчез. Он не пришел на свидание и даже не позвонил Эмили, чтобы предупредить ее…

Эмили поморщилась. Воспоминание не из приятных. Но, с другой стороны, она радовалась тому, что не позволила себе влюбиться в Герберта. После развода с Джекобом она усвоила для себя одну истину: любовь – это всегда боль. Поначалу она может казаться счастьем, но потом все равно ты чувствуешь боль. По-другому, наверное, не бывает. Во всяком случае, не с Эмили…

Ее размышления прервал строптивый «ламборджини». Неожиданно машина начала издавать странные звуки, похожие на шипение разъяренной кошки. Потом «ламборджини» замедлил скорость, а вскоре и вовсе остановился. Эмили только и смогла, что подогнать его к обочине, чтобы не мешать проезжающим машинам.

Она проверила количество топлива и убедилась, что его достаточно. Чудесно. И в чем же дело? Со своими «богатейшими» познаниями в устройстве машин, она может простоять здесь до самого вечера… Это в лучшем случае…

Вздохнув, Эмили решила выбраться из машины. Сидя здесь, она ничего не добьется. Забрав с заднего сиденья корзинку с котенком – пусть и животное подышит свежим воздухом, – Эмили открыла дверцу «ламборджини». Хрустальный воздух предместий Уилдберри наполнил легкие. Эмили сладко зажмурилась. Это был не промышленный запах города, а чистый воздух, благоухающий хвоей и искристой свежестью первых заморозков…

Но воздух, к сожалению, не мог решить проблему Эмили. Она поставила «домик» с котенком на капот «ламборджини» и огляделась по сторонам. Трасса, лес, поле… и ни одной живой души. У кого же она, привыкшая отдавать машину в автомастерскую, попросит помощи?

Но Эмили повезло. Невдалеке послышался шум мотора. По трассе в сторону Уилдберри неспешно двигался «ниссан». Эмили отошла от обочины и помахала водителю рукой. Кажется, водитель «ниссана» не слишком торопится… Хорошо бы он еще разбирался в машинах хоть немного лучше, чем сама Эмили…

«Ниссан» притормозил неподалеку от «ламборджини». Эмили облегченно вздохнула. Слава богу, водитель не проехал мимо, не оставил ее в беде. Из «ниссана» вышел мужчина. На вид ему было лет тридцать, не больше. Пронзительные серые глаза смотрели на Эмили с восхищением. Впрочем, Эмили давно привыкла к тому, что мужчины смотрят на нее именно так. Он тоже показался ей довольно привлекательным. Элегантный брюнет, одетый по моде, но не слишком злоупотребляющий модными тенденциями. Черный вельветовый пиджак, синее кашне, небрежно повязанное на шее, чуть смятые вельветовые брюки – все говорило о том, что мужчина ухаживает за собой, но не зациклен на своей внешности. Этот тип мужчин вызывал у Эмили симпатию.