Вырвать крылья - Ирмина Изфри
– Десять лет! – возмущалась Соболева. – Этой суке дали всего десять лет, за убийство! – Она хотела, чтобы эту тварь посадили на пожизненный срок.
Внутри бушевала ярость, она со злостью начала сметать все стоявшее на столе в ее комнате, дорогие духи, помады, которые она покупала, экономя на своих нуждах, все по боку, она не довольна приговором! Раз стукнула своим круглым животом об стол, два, ребенок замер и тупая боль пронзила чрево, отдаваясь во всем теле.
– Мамочки – спохватившись, что внутри у нее ребенок, схватилась за живот. Боль еще усилилась, и резала изнутри. – Мамочки – не на шутку испугалась Ида, схватила телефон и долго искала номер, на который не звонила уже долгие четыре года.
На том конце не брали трубку, Ида уже думала, что придется сдаваться врачам скорой, как, наконец, услышала голос самого родного человека на этой земле.
– Ида? – женщина, ответившая, явно не ожидала, что ей позвонят с этого номера.
– Мама – стонет в трубку Соболева, – мне нужна твоя помощь.
– Конечно – в голосе сарказм, – по другому случаю, ты бы и не вспомнила, что у тебя есть мать.
– Срочно – уже еле сдерживая крики боли, взвывала, прося о помощи девушка, – я по – моему рожаю.
– Что?????
Две женщины вошли в здание роддома со служебного входа, одна буквально тащила на себе вторую, державшую двумя руками живот.
– Алла Николаевна – подбежала к ним медсестра, – что происходит?
– Катерина – строгим начальственным тоном отвечает та, которая старше – срочно организуй мне аппарат УЗИ, ищи Матвея Романовича, пусть бросает всех пациенток и ко мне. Живо! – кричала она уже в спину бежавшей вдоль длинного коридора девушки.
Ида лежала в пустом зале, где то дальше по коридору слышались стоны рожениц, и она тоже страдала, ее ребенку еще рано рождаться, она сама виновата, перенервничала. Соболева и не знала, что там вообще с ним происходит, не хотела, не собиралась его оставлять. Думала отказаться сразу после родов, отдать на усыновление. Поэтому на учет не вставала, и не следила за развитием плода. Он ей не нужен!
Когда мать с коллегой, осматривали ее, ничего не нашли. Все в норме. Ида узнала – у нее будет мальчик. Зачем они ей вообще все это говорили!? Не хотела она слышать про свой плод ничего. Вот только, мальчик не готов рождаться, ее нервный срыв спровоцировал преждевременные роды. И вот девушка лежит, ждет, когда все будет готово. Боль то тупая, то расползающаяся по всему животу, то остро бьющая в поясницу, не дает ни минуты расслабиться, забирая силы. Когда уже все соберутся вытаскивать это из ее живота?
– Ты почему не встала на учет? – ругала ее мать – Почему мне не сказала? Я же акушер – гинеколог, помогла бы тебе, осмотрела.
– Не хотела я его рожать.
– Как не хотела? – возмутилась женщина, – а аборт, почему не делала?
– Некогда было – сквозь стон боли, сжав зубы, выдыхала девушка.
– Как так? – не понимала Алла Николаевна дочь.
– Ни хочу я его – выкрикнула Ида, – неужели не понятно?
– Придется рожать. – Прикрикнула на нее акушер.
Наконец послышались голоса и в ее помещении,
– Ставим укол, разворачиваем ребенка, – говорил мужчина – сам не повернется.
– Делай, что нужно, Матвей – это говорила ее мать – тебе только могу доверить моего внука.
И Ида почувствовала на животе руки, которые ощупывали живот, поддавливали, и нисколько не облегчали ее страдания.
Сколько времени ее мучили, она не поняла, но то, что она устала так, словно сама разгрузила вагон с тюками, полными камней, ощущала явно. Ее выжали как лимон, этот ребенок не хотел покидать нагретое место внутри нее, и за это еще больше вызывал в ней отторжение к себе. Бедный еще не родившийся малыш, уже не нужен той, в которой зародился.
Ида чувствовала, как слезы бегут по ее щекам, как соль обжигает кожу, боль, пронзающая все тело, мешала здраво мыслить. Снова она обвиняла во всех бедах Журавину Диану, если бы этой твари дали больший срок, сейчас бы она не мучилась в больнице, а сидела на кладбище у могилы любимого, и отмечала это событие. Вот почему он выбрал не ее? У них бы была нормальная семья, ему она бы хоть пятерых родила, а без него не надо ей никого, сама жить не может, не человек она уже, что может дать «мать – зомби» развивающемуся маленькому человечку? Пусть возьмут те, кто умеет жить. Укрепилась в своем решении Соболева.
Ее снова мяли, казалось, все внутренности ей перевернули вверх тормашками, а она, сжав зубы, не издала ни одного звука, пусть не надеются услышать ее боль, та, что лежит на сердце больнее давит на душу, эта по сравнению с той, что укус комара. Наконец в зале раздался тихий писк, словно маленький щенок оторвался от мамкиной сиськи.
Ей даже не дали на него посмотреть и сразу унесли. А она закрыла глаза, наконец, все закончилось, ее ждет свобода, а на сердце тяжесть неимоверная, и этот жалобный скулеж в ушах. Нет, она не будет даже смотреть на того, кто вылез из ее утробы, чтобы не видеть, на кого он похож, чтобы не иметь представления о нем. Нет, ни хочет она его любить, дарить свое тепло. Пусть забирают те, кому нужнее.
Мужчина стоял в своем кабинете напротив большого телевизора, висевшего на стене, он сложил руки на груди и внимательно вглядывался в блондинку, сидевшую за решеткой в зале суда. Репортер, с экрана говорит в микрофон, что сегодня суд вынес приговор по делу об убийстве Розова Константина Макаровича, убитого своей молодой супругой. Диану Васильевну приговорили к лишению свободы на срок десять лет, которые она будет отбывать в колонии…
Его отвлек от выпуска новостей помощник, принесший нужные документы.
– Руслан Робертович, – парень положил папку на стол – вот все, что вы просили.
Мужчина подошел к столу раскрыл бумаги.
– Жалко девчонку, – махнул
