Элизабет Огест - Эхо прошлых времен

Эрик вспомнил свое детство, до того как он попал к Мод.

— Тяжело расти никому не нужным.

— Быть ненужным всегда тяжело, в любом возрасте. — Рокси снова сжала губы. Она миллион раз уверяла себя, что пережила свою боль. Как видно, обманывалась. Но ее личные муки касаются только ее, и так будет всегда.

— Похоже, вы судите по собственному опыту, — заметил Эрик.

— В жизни всякое бывает. Как говорила Мод, главное — учиться на своем опыте и потом двигаться дальше. — Новый поворот разговора смутил Рокси, и она сказала: — Давайте есть, а потом продолжим работу.

Горечь в ее голосе подтвердила предположение Эрика, что в жизни мисс Дуган было нечто, оставившее глубокие шрамы. Но ее решительно сжатые губы давали ему понять: что бы это ни было, она не собирается исповедоваться.

Позднее, снова забравшись на лестницу, он гадал, что же с ней случилось. Хотя не его это дело: он приехал сюда подумать о своей жизни, а не совать нос в жизнь постороннего человека, особенно если этот человек совсем того не желает.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Эрик выключил лампу на столике у кровати и откинулся на подушку, глядя в темноту. В общем-то, он давно уже должен спать, но все еще одет. Его преследовал образ хозяйки дома. Она сказала, чтобы он звал ее Рокси, и это имя ей шло[1]. Жить рядом с ней — все равно что жить рядом с гранитным монолитом. Эрик пробыл на ферме уже четыре дня. Приехал он в воскресенье. Начиная с понедельника Рокси каждый день ездила в город на работу. Ее не было дома с шести тридцати до половины четвертого или до четырех. Вернувшись, она готовила обед и одновременно проверяла, что он сделал за день. Затем они обедали и снова работали дотемна. Потом перекусывали и ложились спать.

Рокси работала как автомат, ожидая того же от других. Даже за едой почти не разговаривала. Видимо, в воскресенье она рассказала ему о себе все, что собиралась, и больше ей не о чем было говорить. Она не проявляла враждебности, но всем своим поведением давала понять, что и подружиться с ним не хочет. Как будто построила вокруг себя стену, за которую вход был воспрещен.

Все, что он узнал о ней с воскресенья, было результатом его собственных наблюдений да ее кое-каких обрывочных реплик. Он узнал, что она работает кассиршей в местной бакалейной лавке, что приехала на ферму пять лет назад и что у нее есть родные в Филадельфии.

О родных Эрик узнал благодаря телефонным звонкам во вторник вечером. Насколько он мог судить, в первый раз она разговаривала со своей матерью. Как он догадался, та убеждала Рокси продать ферму и вернуться домой или найти себе жилье поближе к родителям. По ее упрямому лицу Эрик понял, что все уговоры матери напрасны.

Через несколько минут снова раздался звонок. На этот раз звонила ее бабушка. Рокси называла ее просто бабулей, так что оставалось гадать, была ли то мать ее отца или матери, но скорее всего — матери, потому что разговор пошел о звонке последней.

И снова Рокси упорно настаивала на решении сохранить ферму, и это начало удивлять Эрика. Если бы она продала дом, то могла бы купить другой, поменьше, но в хорошем состоянии, да еще с прибылью. Улучшение финансового положения помогло бы ей вернуть мальчика. Но Эрик тут же получил ответ на свой вопрос.

— Даже если нам не позволят встретиться, когда-нибудь он найдет меня, и лучше мне оставаться здесь, — возразила она и еще сильнее сжала зубы. Эрику показалось, что она едва сдерживает слезы. — Я знаю, что он вернется.

Видимо, убежденность в ее голосе была настолько сильной, что больше о продаже фермы не говорилось.

От размышлений Эрика отвлек отдаленный звук тихо открывшейся двери. Затем послышались мягкие приближающиеся шаги. Шаги замерли у его двери, затем раздались на лестнице и затихли внизу.

Каждую ночь одно и то же. Примерно через полчаса она вернется в свою комнату и ляжет спать. Первые два дня Эрик слишком уставал к вечеру, чтобы задумываться о ее поведении. Просто его жизнь много лет зависела от того, насколько он в курсе происходящего вокруг, поэтому при малейшем звуке он немедленно просыпался и понимал, что она куда-то ходит. Но, не чувствуя опасности, снова засыпал, предполагая, что она из тех, кто вечно беспокоится, заперты ли двери.

Однако вчера вечером, когда они поднимались наверх, он специально сказал ей, что двери заперты. И все-таки через полчаса после того, как они разошлись по своим комнатам, она встала и спустилась вниз. Тогда-то он и спросил себя: зачем она останавливается у его двери и прислушивается, словно проверяя, спит ли он?

Эта загадка тревожила его весь день. Он говорил себе, что не его дело, чем там она занимается во время своих ночных обходов. Но, несмотря на ее очевидную решимость сохранять дистанцию между ними, Рокси Дуган все больше и больше интриговала Эрика. Ему хотелось получше узнать ее. Любопытство — опасная вещь, когда дело касается женщины, напоминал он себе. Ее любовь к мальчику Джейми произвела на Эрика сильное впечатление. Рокси может вызвать у него совершенно нежелательные чувства. Он одиночка и таким собирается остаться. Но Эрик не прислушался к внутреннему голосу и сегодня ночью твердо решил выяснить, что к чему.

Он выскользнул из постели и тихо спустился вниз. Свет горел в маленькой комнате, где раньше была личная гостиная Мод. Держась в тени, Эрик заглянул внутрь. Комнату освещала лампа, стоявшая на круглом столике в углу. Рокси сидела за столом и тасовала какие-то необычно большие карты. Когда она разложила их и начала открывать одну за другой, на лице Эрика отразилось изумление.

— Никогда бы не подумал, что вы занимаетесь гаданием, — сказал он, выходя на свет.

Рокси резко обернулась. Его кожа приобрела здоровый оттенок, а футболка обрисовывала окрепшие мускулы рук и плеч. Внутри у нее затеплилось что-то давно забытое. Если позволить себе увлечься им, это принесет только боль, одернула она себя. А вслух сказала ледяным тоном:

— Я думала, вы спите.

— Мне захотелось пить, — солгал Эрик. Незачем ей знать, что он шпионил за ней. В эту минуту она и правда похожа на цыганку, подумал он, входя в комнату. Лицо ее было в тени, и карие глаза казались почти черными. Длинные кудри падали на плечи и спину в женственном беспорядке. Если немного напрячь воображение, ее просторный ситцевый халат вполне мог бы сойти за одеяние гадалки. Все это, вместе взятое, выглядело очень привлекательно.

— Кухня дальше, налево по коридору, — сказала Рокси, борясь со смущением. Эту сторону своей жизни она старалась не афишировать. Как известно, большинство людей считают гадание на картах Таро глупым суеверием.