Сьюзен Дай - Операция «Ребенок»

После этого она не видела его пять лет — разве только во сне. И в мечтах.

А теперь они с Камероном находятся в одном доме. От этой мысли ее пульс участился.

Камерон будет спать через несколько комнат от нее, у них будут общие кухня и гостиная. Два месяца ей придется вдыхать терпкий запах его кожи и притворяться, что все эти пять одиноких лет она не тосковала по нему…

Камерон вытянул ноги под дубовым кухонным столом, откинулся на спинку стула и посмотрел на часы. Почти половина седьмого.

Лекси наверняка будет сидеть в своей спальне до последнего. Он едва заметно улыбнулся.

Его присутствие явно стесняет ее. Камерона потрясло, что дремавшие чувства внезапно захватили их с такой силой. Он задавался вопросом, заметила ли это Лекси.

Мягкий трепет ее губ, когда она узнала его, ее испуг, когда он чуть не поцеловал ее, то, как она стояла — неподвижно, будто защищаясь, — все говорило ему, что он все еще небезразличен ей.

Он спросил себя, что бы случилось, если бы Лекси согласилась ждать его пять лет назад, когда ему предложили место корреспондента на Ближнем Востоке. Поженились бы они тогда? Были бы счастливы? Камерон вздохнул. Сейчас он знал ответ.

Лекси был нужен совсем другой мужчина. Он никогда не стал бы таким. Она всегда требовала от него обещаний вечной любви и всего такого. Он же всегда избегал подобных обязательств.

Он прекрасно знал, чем это кончается — когда человек полностью растворяется в ком-то. Мать Камерона до конца своих дней не смогла преодолеть горечь разрыва с его отцом. Независимость всегда казалась ему единственной безопасной дорогой. Лекси, такая мягкая и женственная, пробила брешь в его укреплениях. Отступление было весьма своевременным.

Все было удобно и необременительно, и все совершенно устраивало его — до того, как они назначили день свадьбы. Позднее он понял, что уцепился за Ближний Восток именно для того, чтобы отложить свадьбу и вернуть отношения с Лекси в прежнее русло.

Она поставила ультиматум, и он уехал. Его пребывание на Востоке растянулось на три года. Вернувшись, он осел в Вашингтоне и занялся разоблачениями правительственных злоупотреблений. Ему нравилась эта работа — напряженный график, ответственность, азарт. И никаких эмоций.

В редкие минуты покоя, мысленно возвращаясь к прошлому, он спрашивал себя, что бы было, если бы они остались вместе. Камерон постучал пальцами по шероховатой поверхности стола. Может быть, он найдет ответ за следующие два месяца.

Первое время Камерон был благодарен Филу Хэни за то, что тот настоял на его отпуске. Два года он работал без выходных, даже по праздникам, и наконец редактор решительно приказал Камерону взять двойной отпуск. Камерон, само собой, воспротивился. У него было уже начатое расследование, и материал обещал быть интересным.

Но на одной из летучек его скрутила такая боль в груди, что пришлось вызывать «скорую». К счастью, до инфаркта не дошло — сказались последствия затяжного стресса, переутомления и злоупотребления кофе.

И Фил чуть не пинками выставил его из редакции. На два месяца.

Камерон снова посмотрел на часы. Шесть тридцать. Он хотел было постучать к Лекси, потом передумал. Не станет она подводить Иду. Он даст ей еще пять минут, а потом поторопит.

Взгляд Камерона упал на маленькую коробку, стоящую на соседнем стуле. В ней были упакованы посуда и разнообразная кухонная утварь. Интересно знать, неужели Лекси наконец-то научилась готовить? В свое время ее кулинарные способности оставляли желать лучшего.

Сбоку, между стенкой коробки и миксером, были засунуты две книжки. Камерон от нечего делать вытащил одну из них.

«Энциклопедия матери-одиночки». Камерон вытаращил глаза. Задетый за живое, он потянулся за следующей книгой. «Как вырастить ребенка одной». Его охватило дурное предчувствие. Зачем Лекси эти книги?

Какова настоящая причина ее приезда в Блоссом? Конечно, он видел достаточно — в ванной и потом, когда ее тело было едва прикрыто этим голубым полотенцем, чтобы наверняка утверждать, что никакой беременности незаметно. Однако это еще не значит, что она не беременна, сказал он себе.

Услышав негромкий звук открывающейся двери, Камерон вздрогнул. Быстро подняв глаза, он увидел Лекси, одетую в розовый топ, который оставлял открытыми ее плечи, и в светлые джинсы, обтягивающие узкие бедра. Густые темные кудри ниспадали на плечи в художественном беспорядке. Лекси увидела книги на столе и медленно перевела взгляд на Камерона.

Глава 3

— Лекси…

— Не трогай мои вещи! — Лекси схватила книги и сунула их обратно в коробку. — Я иду к Иде.

Камерон повернулся и пошел к двери, она — вслед за ним. Вдруг он остановился и взял ее за руку. В темных глазах Лекси промелькнуло беспокойство.

— Отпусти меня!

Камерон выпустил ее запястье.

— У тебя проблемы, Лекси?

У нее заныло в груди. Для одного дня, пожалуй, многовато событий. Разумеется, Камерон не мог не заглянуть в ту единственную коробку, в которой было что-то, относящееся к ее планируемой беременности.

— Да, — с сарказмом ответила она. — У меня действительно большие проблемы. Я застряла в одном коттедже с тобой на целое лето. Но если ты будешь держаться подальше от меня, тогда, возможно, время пройдет более сносно. Для нас обоих.

— Ты беременна?

У Лекси задрожал подбородок.

— Как ты смеешь? По какому праву ты лезешь в мою личную жизнь?

Камерон заглянул в ее глаза. Она была рассержена, но он заметил еще кое-что: ей было неловко.

При мысли, что какой-то мужчина — любовник, поправил он себя со странным болезненным чувством — мог бросить Лекси беременной, на Камерона накатила ярость. Подавив злое чувство против этого неизвестного, он спокойно взглянул на Лекси.

— Я знаю тебя почти с пеленок, — мягко проговорил он, понизив голос. — Долгое время мы были друзьями. Если с тобой что-нибудь случилось, я не собираюсь осуждать тебя…

— Вот спасибо, — с жаром отозвалась Лекси.

— Я не то имел в виду.

Камерон смотрел на Лекси — она прислонилась к шкафу, скрестив на груди руки. Приготовилась к защите.

— Я беспокоюсь за тебя.

Лекси удивленно округлила глаза.

— Правда? Я тронута, — сказала она, покачав головой. — Я не видела тебя пять лет. Никак не ожидала, что ты обо мне беспокоишься.

Камерон прищурился, обдумывая ее слова. Потом подошел к ней, приподнял ее подбородок и посмотрел в глаза. На мгновение она растерялась, затем взяла себя в руки, выдерживая его испытующий взгляд.

— На кого ты злишься — на себя или на меня?