Джейн Портер - Южная страсть
— Я не могу оставить Луизу, — прервала его Софи.
— Пусть она тоже приезжает.
— Она не поедет.
— Так это ее дело. Ты не должна зависеть от ее решений.
Софи заколебалась. Ее лицо приняло задумчивое выражение.
— Чем сейчас заняты твоя мама и Бойд?
— Учатся мирному сосуществованию.
— Но они вместе почти двадцать лет!
— Ей потребовалось много времени, чтобы научиться не сравнивать Бойда с моим отцом.
— Бедняга Бойд.
— Он знал, что моя мать выходила за него замуж, воспользовавшись тем, что он дал слабину. Знал, что любовь там ни при чем. — Опиравшийся на стойку Лон улыбался, но Софи видела в его чертах безмолвную угрозу. — Ты ведь никогда не любила мою мать, правда?
Софи уже жалела о том, что заговорила на эту тему. Теперь она не знала, как с честью выйти из положения. Они с Лоном знакомы слишком давно, что ложь могла помочь.
— Я ее не понимала. Ты сам мне говорил, что у нее роман с женатым мужчиной, который длится много лет.
— Этим женатым мужчиной был мой отец.
Софи перевела дыхание. В голосе Лона она уловила стальные нотки и поняла, что затронула больное место.
— Я просто не понимала, как она могла позволить тебе пройти через это… Ведь ты был ребенком…
— Он ее любил. А она любила его.
— Он был женат! Неужели чувства его жены не имели значения? И чувства других его детей? Неужели твоя мать не видела, чего стоило тебе видеть отца от случая к случаю? Встречать Рождество или день рождения без отца?
Выражение лица Лона сделалось холодным.
— Он присылал открытки. Подарки.
— Открытки. Подарки. — Гнев вскипал в ней. — Они считали, что подарки заменят самовлюбленного, бросившего тебя отца. Он откупался от несчастной матери, от разрушенного дома.
— Ее жизнь, ее сердце…
— Нет! Это твое сердце. Твоя жизнь. Ее выбор задевал и тебя!
— Я не подозревал, насколько ты не переносила мою мать. Но ты не должна ее судить. Ее никто не должен судить. Она вправе совершать свои ошибки, как и ты вправе совершать свои.
— Это какие же?
— Все в страуса играешь, да? — проворчал он, бросил на тумбочку мокрое полотенце и вышел из кухни.
Софи проводила Лона взглядом. Сердце ее разрывалось на части.
Когда-то они были очень близки. Он был главным человеком в ее жизни. Как же так вышло? Почему так вышло?
Клайв.
Софи прижала ладонь к виску. Голова ее внезапно отяжелела, как будто от невероятной усталости. Так многое она старалась сохранить втайне, внутри себя, все, что касалось празднества, поездки… У нее не оставалось сил.
Если бы погрузиться в память, сделать то, что в человеческих силах… Если бы она могла сбежать с празднества Луизы… Если бы она могла предотвратить встречу Лона и Федерико… Если бы она могла прямо сейчас прыгнуть в самолет и улететь в Бразилию…
Осталось два дня, напомнила она себе. Держи себя в руках. Наберись терпения. Не успеешь оглянуться, как окажешься в Сан-Паулу.
Софи глубоко вздохнула и расправила плечи. Пришло время встретить Луизу и Алонсо.
И этого ей хочется меньше всего.
— А, вот и она, — протянула Луиза, когда Софи вошла в бальную залу. — А мы-то гадали, не стала ли ты принимать душ прямо на кухне.
— Это было бы захватывающе, но я этого не сделала, — ответила Софи и бросила взгляд на Лона, но тот не пошел на визуальный контакт, а только посмотрел на часы.
— Мне уже пора в Лондон. — Он наклонился к Луизе и поцеловал ее в щеку. — Спасибо вам за замечательный вечер.
— Да я только рада. — Луиза погладила его по руке. — Надеюсь, в воскресенье на балу мы будем иметь удовольствие тебя видеть?
— Увы, мои планы требуют некоторого времени.
— Грустно. Софи пригласила кое-кого из своих друзей. Тебе, конечно, было бы приятно с ними увидеться.
— Да, конечно, не сомневаюсь. — Его вымученная улыбка никак не отразилась в его взгляде. — Счастливого Рождества, Луиза.
Софи с Лоном прошли через просторную бальную залу. Скоро обстановка здесь изменится коренным образом. В углу появится ель в двенадцать футов высотой, гирлянды украсят двери, а возле окон появятся источающие хвойный аромат ветки.
— Праздник должен выйти на славу, — заметил Лон, оглядываясь.
Софи подошла к входной двери и глянула на семейные портреты Уилкинсов на бледно-зеленых стенах.
Что-то страшное произошло с ее мужем в Сан-Паулу, и ей необходимо знать, что именно. Она должна понять, иначе ей не будет покоя.
— Лон, мне не хватает его, — сказала она, услышав за спиной шаги. — Мне не хватает Клайва. Не хватает его оптимизма, а больше всего — его смеха. Иногда я не верю, что вот уже два года, как он умер. Кажется, прошло лет десять.
— Он очень пожалел бы о том, что сделал с тобой, Софи, — резко отозвался Лон. — Он очень пожалел бы о том, что покинул тебя вот так…
— Он совершил ошибку.
— Он их десятки совершил.
— Не надо! — Софи повернулась к Лону, чувствуя, как боль охватывает ее. — Не брани его. Тем более что его уже нет. Я этого не выношу.
Это было правдой. Смерть Клайва легла на ее плечи тяжким грузом, стала для нее пыткой. Она подала на развод всего за день до того, как пришло известие о смерти Клайва.
За день до того, как он умер. Может ли наказание прийти так скоро? Будто боги сказали: вы хотите быть свободной, леди? Хотите остаться в одиночестве? Извольте!
Софи снова отвернулась и взглянула наверх, на портрет Клайва, который располагался рядом с портретом его отца. Глядя на красивые черты Клайва, на его густые белокурые волосы, она чувствовала себя предательницей.
— Я знаю, тебе его не хватает, — тихо произнес Лон, — но тебе нужно идти вперед, а не назад.
У нее запершило в горле. Нет, она не даст воли всем накопившимся слезам. Она никогда не забудет тот день, когда пришла телеграмма из британского консульства в Бразилии. Леди Уилкинс, мы с прискорбием извещаем Вас …
Софи подняла глаза и тряхнула головой. Клайву было всего двадцать девять лет. Двадцать девять. Он был слишком молод для смерти.
— Как я могу двигаться вперед, если не понимаю прошедшего? Я не понимаю, как умер Клайв, почему…
— Он оказался в неподходящем месте в неподходящее время.
Софи содрогнулась, представив себе последние минуты Клайва. Очевидно, в Клайва стреляли с близкого расстояния.
— Но почему? Почему он там оказался? Что занесло его в это место посреди ночи?
— Думаю, мы об этом никогда не узнаем. — Лон открыл дверь, вышел и застыл у порога.
Смотря за широкие плечи Алонсо, Софи видела крупные белые хлопья, медленно опускающиеся на белую землю. Небо представляло собой подвижный снежный занавес.
