Венец безбрачия - Светлана Юрьевна Павлова-Гончарова
С возрастом эти черты характера обострились до крайности, поэтому не было ничего удивительного, что свою вторую невестку она возненавидела буквально с первого взгляда и навсегда. Впрочем, дело было не конкретно в ней.
Первая жена бросила Игоря, закрутив роман на работе, и теперь Ираида Витальевна ненавидела всех девушек и женщин моложе пятидесяти лет – всех тех, кто даже чисто гипотетически мог стать ее невесткой.
Оля была самой обычной девушкой – в меру рациональной, в меру легкомысленной. Любила наряды и косметику, но никогда не тратила на них большие суммы – все в разумных пределах. Любила развлечения, но и от домашней работы никогда не отлынивала. Могла покапризничать, но, когда мужу требовалась реальная моральная поддержка, Оля буквально забывала о себе, полостью переключаясь на мужа. Словом, не идеальная ведическая жена, но честная, порядочная, а, главное, искренне любящая мужа.
Но Ираида Витальевна была непреклонна. Невестка – проститутка, только потому что она женщина. Она и на свадьбу к сыну не пошла, и год потом с ним не общалась. Еще больше она озлобилась, когда выяснилось, что Оля ждет ребенка.
– Нагуляла, теперь тебе, дураку, на шею своего выродка повесит! – высказала она сыну в ответ на известие.
Но время шло, Ираида Витальевна поняла, что от бойкота, в первую очередь страдает она сама: сын перестал привозить ей продукты, когда она запретила ему появляться у нее дома, перестал баловать билетами в театр, а уж когда пришла весна и надо было вместе с не слишком здоровым мужем перебираться на дачу, да еще и везти кучу вещей, продуктов и рассаду, Ираида Витальевна совсем загрустила. Она, конечно, вызвала такси, но поездка вышла в копеечку, и стало понятно, что с сыном надо мириться – ведь за лето на такси на дачу не накатаешься. Да и без продуктов, которые сын привозил раньше в стратегических количествах, было тяжеловато.
– В выходные приезжай, – не поздоровавшись, потребовала она у сына по телефону. – Тушенки привези. Банок двадцать. И колбасы. Получше.
– Мамуль, я приеду с Олей. В ее положении свежий воздух полезен.
– Ладно уж, бери и ее, – сдалась Ираида Витальена, и Игорь понял, что первый раунд за ним.
– Ну и куда это все? И зачем? Она тушенки да колбасы просила. – удивился Игорь, в субботу с утра увидев сумки с контейнерами и кастрюльками, приготовленные Олей с собой. – И потом, она, наверное, что-то сама приготовила, раз нас пригласила.
– Игорь, ты о чем? Твоя мама явно ищет пути примирения, она поняла, что ты ей нужен. Она согласилась, чтобы я приехала – это же здорово! Мы должны сделать ответный шаг. Ты представь – два пожилых человека уже две недели на даче, продукты на исходе, в дачном магазине, наверняка, все дорого и не все свежее. Да и готовить там, сам говорил, условий никаких. И тут еще мы приезжаем – с нашим хорошим аппетитом! Вот и устроим пир по случаю примирения – тут салатики всякие и горячее, его только разогреть. И тортик по дороге купим
– Люблю тебя! – Игорь обнял жену.
…На даче Ираида Витальевна тепло поздоровалась с сыном и сквозь зубы – с невесткой, но Оля все равно обрадовалась – хотя бы гадостей не говорит и не кричит. Пока мать и отец беседовали с Игорем, она, уточнив, какой посудой можно пользоваться, быстро накрыла на стол и позвала всех обедать.
Игорь убедился в правоте своей жены: вкусная еда заставила его мать расслабиться и к концу обеда она даже заулыбалась и глядела на Ольгу довольно приветливо, а отец, отведав коньячку и вовсе развеселился, предлагая чего-нибудь спеть "для настроения". Словом, обед удался на славу, примирение состоялось и, погуляв в ближайшем лесочке пару часов, Игорь и Ольга засобирались домой – ночевать в дачном домике им было негде.
Оля уже сидела в машине, когда к Игорю подошла Ираида Витальевна. Он улыбнулся и протянул руки, чтобы ее обнять, но она глядела сурово, поджав губы, и он понял, что снова что-то не так.
– В общем, сынок. Чтобы эту стерву я здесь больше не видела. Я-то думала, что она просто обычная шалава без мозгов, а она вон что удумала! Решила показать тебе да отцу, что я как хозяйка ничего не стою? Она не подумала о том, что я могла бы сама что-то приготовить – хоть картошку с тушенкой сделать, которую вы привезли?
Нет? Не хватило ума? Как же! Специально она это сделала! Показать, что я готовить не умею! Опозорила! Игорь. Я тебя прошу. Ты очень хорошо подумай, кто тебе нужнее – я или эта дрянь.
– Она моя жена, мам, – холодно ответил Игорь. – И да. Я очень хорошо подумаю.
Славно отомстила гадине!..
Супруга у Виктора умом не блистала, но это его вовсе не расстраивало. Его Полиночка, Пусенька-лапусенька, была очень привлекательна внешне, обладала стройной фигуркой, которую очень быстро восстановила после родов.
Она была прекрасной хозяйкой, но, главное – имела замечательный характер, как и пристало любой порядочной женщине: добродушная, веселая, в меру говорливая, но точно знающая, когда надо помолчать, ласковая, послушная и абсолютно не сварливая, неконфликтная. А еще Пусенька просто обожала мужа.
Ну и зачем женщине еще и ум – при таких-то достоинствах? Да он ей только мешать будет! Сказать, что Виктор ценил жену – не сказать ничего. Даже в мужских компаниях, когда под влиянием горячительных напитков мужики начинали жаловаться на жен и детей, он молчал: жаловаться было не на что, а хвастаться он не умел, да и зачем? Позавидуют еще…
Словом, Виктору в жены досталась идеальная женщина. Увы. Даже если очень любишь пирожные, со временем они могут надоесть, глаза на них уже не смотрят, а к горлу подкатывает тошнота. Хочется чего-нибудь кислого, соленого, острого, а то и вовсе – горького. Именно это произошло с Виктором на седьмом году семейной жизни.
Виктор не был олигархом, даже богатым его, в общем-то назвать было нельзя – как это принято говорить, "средний класс". Но он был умен, прекрасно образован, разбирался в искусстве, занимался спортом, всегда был очень красиво и стильно одет, да и внешность у него не подкачала – высокий шатен с чуть тронутыми сединой висками, яркие голубые глаза, спортивная подтянутая фигура. Дамы сами падали ему в ноги, стоило ему лишь повести бровью.
Естественно, Виктор соблюдал крайнюю осторожность: соленья – это, конечно, хорошо, но свои любимые пирожные терять он
