Холли Престон - Поверь и прости
Шелли тоже не запомнила его.
— Он напоминал тебе Джона Уэйна, но не был похож на Джона Уэйна. Хватит, Ринна, прекрати.
Она описывала его вновь и вновь в надежде, что Шелли вспомнит что-то, что поможет ей найти отца своего ребенка. На всех ипподромах, где они участвовали в скачках, она справлялась о нем, пыталась отыскать среди лиц в толпе его смуглые черты. Ринна не представляла, что сделает, если найдет его. Так далеко она не заходила. Ей только хотелось узнать имя этого человека.
Через два месяца ей пришлось признать свое поражение, и тогда она решила с приходом осени подыскать себе место учительницы. Она продолжала работать вместе с отцом. До шестого месяца ей удавалось скрывать от него свою беременность. Но однажды утром, когда она не смогла натянуть на себя самые широкие брюки, Ринна решила, что пришло время рассказать обо всем отцу. На всю жизнь запомнится ей его реакция.
— Ты беременна? — прорычал он, и его лицо стало пурпурным. — Ты беременна и даже не знаешь, кто отец. О Боже, Ринна. Как ты могла? Как ты могла запятнать ее имя?
— Папа, — ответила она, — постарайся, пожалуйста, понять. Это была ошибка. Я совершила ошибку. Я совершила ошибку.
— Ошибка? Ты опорочила память матери, а говоришь, что совершила ошибку?
— Папа, пожалуйста, — взмолилась она, слезы струились по ее лицу.
— Я должен идти, — сказал он. Он вдруг сразу постарел, плечи ссутулились, морщины глубже врезались в лицо. — Мне нужно заниматься лошадьми.
— Я помогу тебе, — с жаром предложила она, готовая на все, лишь бы заставить его забыть о ее вине.
— Нет! — резко оборвал ее отец. — Я не нуждаюсь в помощи. Не могу смотреть на тебя и вспоминать ее.
— Папа, пожалуйста, попробуй понять, — повторила Ринна, когда отец открыл дверь.
Он обернулся и взглянул на нее. Ей показалось, что она увидела незнакомого человека. Отвращение в его взгляде смешалось с разочарованием и отчаянием.
— Не называй меня так, Ринна, — он осекся, произнеся ее имя. — Не называй меня «папа». У меня больше нет дочери. Я больше не хочу тебя видеть.
Ринна была ошеломлена. Она понимала, что он расстроится и будет в гневе, но что он возненавидит ее, этого она никак не ожидала. Проплакав остаток утра, днем она упаковала вещи и, взяв все свои деньги, покинула дом. Одной из черт, унаследованных ею от отца, была гордость, доходившая порой до упрямства. Она не могла больше оставаться здесь. Пришло время взрослеть.
На автобусной станции она взяла билет до Лексингтона в штате Кентукки, именно туда покупал билет мужчина, стоявший перед ней в очереди в кассу. Три дня она провела в гостинице, пытаясь разобраться, что ей делать дальше. Настало время взглянуть правде в лицо: она беременна и должна находиться под наблюдением врачей. А она одна, в чужом городе. На следующий день Ринна поселилась в доме для матерей-одиночек. Дальше все было просто. Она купила дешевое обручальное кольцо, во избежание лишних вопросов при заключении контракта на работу использовала слово «миссис» вместо «мисс» и получила должность учительницы в школе Прайс для детей с дефектами в развитии.
В школе Леоны Прайс она проработала четыре года, и все это время, выбиваясь из сил, одна воспитывала Энди. Во время летних каникул Ринна обычно работала учительницей в семьях, получая таким образом, прибавку к своим скудным доходам. Этим летом, по рекомендации мисс Прайс, она занималась с Дженнифер Мартин. Дженнифер относилась к категории детей с легкой задержкой развития, для которых очень важны индивидуальные занятия. Уже сейчас прогресс стал, заметен настолько, что не исключено, что ребенку не придется возвращаться осенью в специальную школу.
Странно, думала Ринна, что она попала сюда, в «Мартин Оукс», в семью людей, связанных с лошадьми и скачками. Словно вновь дома очутилась. Работать с Дженнифер было скорее удовольствием, и, кроме того, у Ринны установились прекрасные отношения со всеми членами семьи. Ей доставляли радость их разговоры о чистокровных лошадях, скачках, забегах. Старый мистер Мартин, хотя и вмешивался во все дела, высказывая свое мнение по любому вопросу, вплоть до воспитания детей, фактически передал бразды правления поместьем своим сыновьям. Похоже, Дэвид знал лошадей лучше других. Джонатану большее удовольствие доставляли его занятия живописью. После смерти жены он полностью посвятил себя искусству. Старший, Трэвис, находился сейчас в Саратога-Спрингс, где занимался закупками лошадей. Ринна пока не познакомилась с ним, но рассчитывала сделать это в самое ближайшее время. По словам Дэвида, Трэвис был самым страстным лошадником в семье.
Большой серый жеребец стал нетерпеливо стучать копытом и, ткнувшись мордой, вернул Ринну к действительности. Она вновь потрепала его по лоснящейся шерсти. Сколько лет она не ездила верхом, а этот конь, видно, отлично подготовлен.
Прежде чем она осознала, что делает, Ринна ухватилась за гриву и через секунду уже сидела верхом. Она немного проедется по пастбищу. Просто хочется испытать забытое восхитительное ощущение ветра в волосах во время скачки. Ничего страшного не случится, просто оба они получат удовольствие.
Реакция коня не заставила себя ждать — он тут же рванулся вперед. Ринна крепче вцепилась в гриву, низко пригнувшись к его шее и прижав ноги к бокам. Ей показалось, что они стали одним целым, когда легко, длинными скачками конь понес ее по покрытому цветами лугу. Он действительно оказался резвым. На какое-то время она вновь очутилась во Флориде, забыв обо всем на свете, даже о том, что скачет на чужом, дорогом коне и, возможно, подвергает его опасности.
Внезапно, почувствовав, как напряглись его мышцы, Ринна поняла, что конь готовится совершить прыжок через изгородь. Она стала тянуть его за гриву, пытаясь остановить, но на полном галопе сделать это оказалось совсем не просто, жеребец не реагировал на ее попытки. В гигантском скачке его передние ноги оторвались от земли. Пытаясь облегчить ему прыжок, Ринна еще ниже пригнулась к шее животного и, что было сил, стиснула каблуками бока.
Она поняла, что сейчас упадет. Остаться верхом на лошади, совершающей прыжок через препятствие, довольно трудно. Одно дело сам прыжок, но совсем другое — приземление: без седла и узды усидеть практически невозможно. Нет, она не боялась падения. Она падала с лошадей столько раз, что для нее это было равносильно падению с высокого стула. Только бы не перелететь через шею коня, или хуже того — как бы он при прыжке не повредил передние ноги.
Словно сквозь сон до Ринны донесся скрежет тормозов. Машина пронеслась мимо них как раз в тот момент, когда они преодолели изгородь. Ноги коня опустились на землю, и она почувствовала, что падает. Через мгновение она уже сидела на пыльной дороге. Оставшись без седока, конь замедлил бег и начал крутиться на одном месте, тряся головой, словно удивляясь произошедшему с ней. Он не хромал и не получил никаких травм.
