Ким Лоренс - Девушка и злодей
С момента переезда бабушки в дом престарелых прошло шесть месяцев, но она и не помышляла о возвращении. Но к сожалению, это место не только походило на пятизвездочный отель, оно и стоило соответственно. Бабушка не задумывалась о том, что ее собственные сбережения иссякли через два месяца, а Бет не стала ее беспокоить, хоть ей и нелегко было оплачивать и счета за дом, и ее проживание.
Сейчас Бет жила одна в огромном старинном, выполненном в викторианском стиле доме, который ее бабушка с дедушкой купили сразу после свадьбы, и счета за его содержание преследовали Бет даже в кошмарных снах.
Ее банковский консультант утверждал, что этот дом когда-нибудь загонит ее в долговую яму, но даже его мрачные предсказания не могли заставить Бет согласиться на продажу. Она должна была сохранить его до того момента, когда бабушка решит вернуться домой.
Консультанта явно раздражало ее упрямство.
— Мисс Фарли, меня восхищает ваша преданность и упорство, но позвольте заметить, что ваша бабушка — очень пожилая леди, и маловероятно, что она когда-либо сможет вернуться домой. А судя по этим цифрам, скоро вам перестанет хватать денег даже на еду.
— Ничего, я как раз собиралась сесть на диету.
— Мисс Фарли, ваша бабушка дала вам полное право распоряжаться ее имуществом в случае возникновения непредвиденных обстоятельств. Сейчас как раз такой момент!
Но его слова не смогли повлиять на решение Бет. Она знала, как бабушка любила этот старинный особняк, и, если был хоть малейший шанс, что она захочет вернуться, ее дом будет ждать ее.
— Вы хотите, чтобы я ушел и дал вам поплакать в одиночестве? — Неожиданный вопрос Тео прервал ее невеселые размышления.
— Я не понимаю, о чем вы…
Он прервал ее нетерпеливым жестом:
— Вы влюблены в моего брата.
Глава 3
Элизабет почувствовала, как кровь приливает к ее щекам.
— Это же просто смешно!
Тео округлил глаза в фальшивом изумлении:
— О, простите, я не понял, что вы держите это в секрете.
Устав поправлять очки, Бет сорвала их с переносицы и положила на стол, а затем перевела пылающий ненавистью взгляд на Тео.
— Надеюсь, вы догадываетесь о том, что вы можете сделать со своими извинениями, а также с вашим больным чувством юмора?
Произошедшая с девушкой перемена была настолько разительной, что Тео на секунду замер, не в силах отвести взгляд от ее лица. Она не превратилась в настоящую красавицу, но, если бы его братец хоть раз увидел ее такой, с пылающими щеками, чуть приоткрытыми покрасневшими губами и сияющими от ярости глазами, он бы не смог пройти мимо.
— Это что, какая-то шутка? — спросила Бет, понимая, что шутку она сыграла сама с собой. Господи, неужели это было настолько очевидно? Неужели все знали и шептались у нее за спиной? От этой мысли она почувствовала резкий приступ тошноты. — Я не знаю, о чем вы говорите. Я просто работаю на вашего брата, между нами нет никаких неподобающих отношений… в отличие от вас и…
Бет осознала, что произнесла последнюю фразу вслух, и с ужасом представила, что сейчас скажет Тео. Но в его темных глазах не было раздражения, лишь удивление и легкая насмешка, не более того. С чего вообще она взяла, что он способен испытывать эмоции, свойственные простым людям? Все, что в нем есть, — это непомерное «эго» и камень, из которого сделано его сердце, такое же антрацитово-черное, как и его глаза.
— В отличие от меня и?..
— Простите, мистер Кирияки, я правда очень занята.
— Вы имели в виду, в отличие от меня и обворожительной Арианы?
Чертов мерзавец! Почему он не может просто оставить ее в покое?
— Простите, я ничего такого не имела в виду, я понимаю, что все это было очень давно…
— Иногда прошлое оказывает огромное влияние на настоящее.
Выдав это псевдофилософское утверждение, Тео взял от стены стул и придвинул его к столу Бет, явно предвкушая, вопреки всем ее безмолвным мольбам, длительную беседу.
Бет нужно было подумать и решить, как быть, но как она могла это сделать, если рядом с ней находился мужчина, явно получающий какое-то извращенное удовольствие, заставляя ее нервничать.
— Я полагаю, — как ни в чем не бывало продолжил Тео, — что в Ариане моего младшего брата в первую очередь привлекает то, что раньше она была моей девушкой. Он с детства помешан на желании превзойти меня во всем.
— Он хочет вас превзойти? — язвительным эхом повторила Бет. Господи, непомерное самомнение этого человека выходит за все мыслимые рамки!
— Ладно, признаюсь, это наша общая черта, — с коротким смешком кивнул Тео.
От его смеха по телу Бет пробежала дрожь. Даже раньше, когда Тео игнорировал ее существование, находясь с ним в одной комнате, Бет чувствовала себя неуютно, а уж теперь, когда он сидел совсем рядом…
— Возможно, это можно сказать о вас, но не об Андреасе.
— Неужели? — криво усмехнулся Тео. — Хорошо, уверен, вы лучше меня знаете моего брата, чем я.
Бет казалось, что его язвительные слова мелкими стеклышками царапают ее нервные окончания.
Что она может знать о нем? Возможно, его брат однажды поцеловал Элизабет в щечку, и она до сих пор фантазирует об этом? Или они пошли дальше? Тео злился на себя за то, что раз за разом возвращается к этой теме. Он помотал головой, стараясь избавиться от картин, возникающих в его воображении вслед за этими мыслями. Тео с удивлением отметил для себя, что образ Андреаса, целующего Элизабет, раздражает его куда больше, чем его собственную бывшую любовницу.
Хорошо, что его ветреный братец не обратил внимания на то, что скрывается за толстыми стеклами очков. Андреас вообще не любил вглядываться в женщин, его всегда привлекала красота, выставленная напоказ. А вот Ариана подобной невнимательностью не страдала и сразу почувствовала в этой бледной, консервативно одетой девушке соперницу, а значит, возможно, Элизабет все-таки привлекает Андреаса, даже если он сам об этом и не подозревает.
Бет почувствовала, как жар приливает к ее щекам.
— Нет-нет, я не это имела в виду. Мы не настолько близки…
Взмахом руки Тео остановил поток этих сумбурных объяснений:
— Вы полагаете, мой брат выше таких вещей, как соперничество? По-вашему, он слишком благороден для этого?
— Я думаю, он влюблен.
— А вы знаете о любви все, да, мисс Фарли?
Бет смотрела на мужчину, которого девять из десяти женщин назвали бы совершенством, и чувствовала, как в ней нарастает ненависть к этим дерзким глазам и самоуверенной усмешке. Хлопнув рукой по столу, она резко вскочила, краем уха услышав стук упавшего за ее спиной стула, и закричала:
