Инга Берристер - Время надежд
Проходя мимо висевшего над камином зеркала, она мельком бросила взгляд на свое отражение. Что-то он увидит, этот Ричард, угрожающий сломать весь привычный уклад моей жизни? Интересно, заметит ли он, что Одри унаследовала от матери овал лица и слегка миндалевидный разрез глаз? Правда, если глаза Мейбл были какого-то неопределенного зеленовато-карего цвета, то глаза Одри сияли яркой голубизной; если волосы Мейбл можно было назвать просто темными, то волосы Одри были блестящими и черными как вороново крыло.
Цвет волос и глаз Одри унаследовала от отца, но от матери ей достались тонкая кость и изящные кисти и щиколотки. Чему Мейбл действительно завидовала, так это росту дочери. Она терпеть не могла свои жалкие пять футов и два дюйма. В довершение всего при своей миниатюрности Мейбл была такой стройной, что порой ее принимали за ребенка, особенно со спины или когда она работала в саду, одетая в джинсы и футболку. Может быть, ей удалось бы придать себе больше солидности, если бы она носила другую прическу, но вьющиеся волосы были такими непокорными, что с ними мало что можно было сделать, кроме как оставить в естественном беспорядке.
Парадная дверь была сделана из сплошного деревянного полотна, и, открывая ее, Мейбл не могла видеть, что происходит снаружи, но мысленно уже представляла, как Одри весело взбегает по ступенькам и в своей обычной манере бросается ей на шею, едва не сбивая с ног. Но, открыв дверь, она не увидела Одри.
Из машины, остановившейся на подъездной аллее, неспешно выбирался мужчина. Заметив Мейбл, он улыбнулся.
Мейбл испытала разочарование, смешанное с облегчением. Кем бы ни оказался этот мужчина, он явно не мог быть приятелем Одри, хотя бы потому, что несколько староват для этого. По возрасту незнакомец был ближе к сорока пяти, нежели к двадцати пяти.
Вероятно, этот человек сбился с пути. Мейбл точно знала, что никогда не встречала его прежде, иначе бы непременно запомнила. Мужчина был так привлекателен, что ни одна дочь Евы в возрасте от семи лет до семидесяти не могла бы остаться равнодушной. Сердце Мейбл подпрыгнуло в груди, откликаясь на то, что уже отметил рассудок: незнакомец, не спеша направляющийся к ее дому, был не просто привлекателен, он буквально распространял вокруг себя флюиды ярко выраженной мужественности. Потертые джинсы и модного покроя джинсовая рубашка облегали сильное мускулистое тело.
При виде этого мужчины у Мейбл в животе словно запорхали бабочки. Ей захотелось плотно обхватить себя руками, как будто это помогло бы справиться с непривычными, волнующими ощущениями.
– Вы мисс Доуэлл? – осведомился незнакомец, приближаясь.
У него оказался приятный глубокий голос. Услышав свое имя, Мейбл почувствовала легкое головокружение. Вдруг ее осенило: откуда оно известно этому человеку?
– Да. Простите, я не…
Мужчина протянул руку, которую Мейбл машинально пожала, и от короткого физического контакта ее словно пронзило током. Боже правый, что со мной творится, потрясение подумала Мейбл, можно подумать, я никогда не здоровалась с мужчиной за руку!
Совершенно растерявшись, Мейбл смущенно подняла глаза.
– Прошу прощения, я не представился. – Мужчина улыбнулся. – Меня зовут Ричард Барраклоу. Одри понадобилось кое-что купить, и я высадил ее у магазина. Она велела мне не ждать, а поехать вперед и представиться. Кажется, она хочет узнать последние сплетни. Очень любезно с вашей стороны пригласить меня.
Но Мейбл больше не слушала его, потрясенно взирая на гостя и отказываясь верить своим глазам.
Не может быть! Это тот самый Ричард?! Этот красавец не может быть мальчиком Одри. Он вообще не мальчик, он мужчина! В душе Мейбл удивление боролось с негодованием. Да как он смеет стоять тут и вести непринужденную беседу! Разве он не понимает, что я потрясена, ошеломлена, шокирована, что не в силах поверить… во что? Что он любит мою дочь? И почему у меня возникло жутковатое ощущение, будто в сердце вонзили холодный острый кинжал? Не проявление же это материнского инстинкта? Или это…
Это ничего не значит, решительно сказала себе Мейбл, абсолютно ничего. И уж, конечно, совершенно немыслимо, чтобы внезапную острую боль вызвало что-то, похожее на ревность.
Потрясение слишком явно отразилось на ее лице, улыбка исчезла без следа, Мейбл нахмурилась. Она почти чувствовала, как Ричард Барраклоу внутренне подобрался, с холодной сдержанностью установил между ними дистанцию. Ее охватила паника, Мейбл не знала, не представляла, как вести себя в подобной ситуации. Думая о друге Одри, она представляла себе юношу, который недавно узнал, что такое бритва. Этот же человек слишком стар для Одри.
Внезапно на нее накатила ужасная слабость, к глазам подступили слезы, и Мейбл, быстро сморгнув их, стиснула зубы.
– Прошу прощения, кажется, я чем-то вас шокировал.
Он слишком проницателен, слишком много замечает. Мейбл вдруг испугалась. А что, если он почувствует ее неприязнь, ее гнев, ее отвращение и вздумает отомстить, настроив Одри против матери? Раньше она бы сказала, что последнее невозможно, но теперь ни в чем не была уверена, поскольку даже не заподозрила у Одри способность влюбиться в мужчину, по возрасту годящегося ей в отцы.
– Послушайте, может, нам лучше войти в дом? Одри предупреждала меня, что вы не любите, когда вас называют хрупкой, но…
Значит, Одри рассказала ему даже это! Интересно, что еще? Силясь справиться с потрясением, она попятилась в прихожую. Гость вошел следом. Я его ненавижу, тут же решила для себя Мейбл. Да и как его не ненавидеть, если, глядя на него, я вижу на его лице отпечаток прожитых лет и невольно сравниваю эту зрелость с юностью Одри?
О, Мейбл прекрасно знала мужчин подобного типа – стареющих жизнелюбов, которым недостаток уверенности в себе мешал завязывать отношения с женщинами, равными им по возрасту и жизненному опыту. Тщеславие заставляло их пиявками присасываться к юности и питаться ее соками. Да, она хорошо знала таких мужчин и презирала их, но ей и в кошмарных снах не снилось, что Одри может стать жертвой подобного субъекта, как бы он ни был красив. А данный экземпляр действительно хорош собой, ничего не скажешь, призналась себе Мейбл, стараясь не обращать внимания на предательскую дрожь, охватившую ее, когда она подняла голову и обнаружила, что проницательные серо-стальные глаза изучают ее с задумчивым интересом.
– Вы уверены, что с вами все в порядке? – тихо спросил он. – Одри…
Что он собирался сказать, осталось неизвестным, потому что в этот момент распахнулась дверь, и Мейбл услышала веселый голос дочери.
– Мама! Мама… где ты?
– Молодежь бывает порой довольно шумной, не правда ли? – небрежно заметил Ричард Барраклоу.
