Хелен Бьянчин - Роковая ночь
— Черта с два я тебе поверю!
Миа захотелось стукнуть его, и она бы сделала это, не будь он за рулем.
— В Дабл-Бэй есть стоянка такси. Ты можешь высадить меня там.
Руки Николаса крепче стиснули руль. В нем просыпалось какое-то первобытное чувство собственника, стоило ему вспомнить, что он стал ее первым мужчиной. Хотелось бы думать, что и единственным. Он с трудом подавил не вовремя возникшее желание, чертыхнувшись себе под нос.
Он уже давно не юнец, возбуждающийся при одной только мысли о женщине, но эта женщина воздействовала на его гормоны самым неожиданным образом, и это раздражало его невероятно. Хуже того, мысли о ней заставляли его просыпаться среди ночи и отбивали желание по отношению к любой другой женщине, которую ему не составило бы никакого труда уложить в постель.
— Я отвезу тебя домой, но только после того, как мы поговорим.
— Нам не о чем разговаривать.
Николас плавно притормозил у светофора и повернулся к ней.
— Есть. И мы обязательно поговорим.
— Ты настаиваешь на детальном обсуждении произошедшего с каждой женщиной, с которой у тебя был секс?
Загорелся зеленый свет, и Николас снова влился в поток машин. Через несколько минут он проехал стоянку такси и подъехал к входу в отель «Ритц-Карлтон». Отдав ключи служащему, чтобы тот припарковал машину, он под локоть проводил ее через просторный вестибюль в бар.
Официант принял заказ на чай и незаметно удалился.
— К чему все это? — спросила Миа, борясь с робостью, которую вызывал у нее его пристальный мрачный взгляд.
— Почему ты ушла?
Миа прикрыла глаза. С той роковой ночи прошло двенадцать недель, но каждая ее подробность навсегда запечатлелась в ее памяти. Волшебство его прикосновений, вакханалия чувств и ощущений, страсть, на которую, ей казалось, она не была способна…
Разве могла она остаться и утром как ни в чем не бывало смотреть ему в лицо? Спокойно подняться с кровати, принять душ, одеться, вместе позавтракать и разойтись, как будто прошедшая ночь была просто ночью хорошего секса, а не потрясением, которому было суждено изменить всю ее жизнь?
— Я не видела необходимости остаться.
— Ни имени, ни телефона. — Бархатистый голос Николаса вызвал у нее дрожь. — Ничего, что бы позволило мне найти тебя. Почему?
— Я не знала, что для таких… встреч существует какой-то протокол. И что же я должна была написать тебе в записке? «Ты был великолепен…»? — Миа чувствовала, что начинает терять контроль над собой. — «Позвони мне как-нибудь, и мы повторим это»! Твоему мужскому эго хотелось именно этого? Что тебя так задело?
Николас не пошевелился, но у Мии было такое ощущение, что он был напряжен, как туго скрученная пружина.
— Ты подарила мне свою невинность, а это что-нибудь да значит.
Бархатистость его голоса не могла обмануть Мию. Она с трудом сдержала дрожь, вспомнив его неверие, вырвавшееся ругательство, а затем невероятную нежность и осторожность, с которыми он помог ей переступить болевой порог, чтобы отправиться в волшебное путешествие.
А потом… Боже, сколько же раз в ту ночь он возносил ее к вершинам наслаждения! И с каждым разом неопытная ученица все больше превращалась в равноправную смелую партнершу, с радостью разделявшую все его фантазии.
— Ничего особенного это не значит. Подумаешь, большое дело… — Она лгала и знала, что он знает, что она лжет.
— Так, да? — Он не отводил взгляда от ее лица. Официант принес чай и снова бесшумно ретировался.
— Если ты заранее не предприняла никаких предохранительных мер, — заметил Николас, — то, надеюсь, наутро ты приняла пилюлю, исключающую вероятность беременности?
— Я не сочла это необходимым. — Сколько часов она провела, занимаясь самобичеванием за собственную глупость? Как можно было быть столь беспечной? Когда же она наконец соизволила подумать, оказалось, что в ту ночь был самый опасный период ее женского цикла.
Николас будто прочел ее мысли.
— А необходимость была? — мягко спросил он. Господи, что она должна ответить на этот вопрос? По мере того, как молчание затягивалось, глаза его все больше темнели. — Миа?
— Мое тело, мне и отвечать.
— Дьявол! В той постели ты была не одна!
— Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Что не втяну тебя в разбирательство по установлению отцовства, требуя огромного денежного содержания? Что не побегу в какую-нибудь желтую газетенку и не опорочу имя Каредас? — Эмоции Мии наконец-то вырвались из-под контроля и походили на мчащийся на всех парах поезд, у которого отказали тормоза.
— Скажи для начала правду.
С бесстрашием, порожденным отчаянием, она посмотрела ему прямо в глаза. Он хочет правду?
— Три недели назад я сделала тест на беременность и получила положительный результат, который на следующий день подтвердил врач.
Николасу удалось довольно быстро справиться с потрясением. Впрочем, подспудно он был готов к тому, что услышал.
— Предполагалось, что я никогда ничего не узнаю?
Молочник в руках Мии заметно дрогнул.
— Будь реалистом, Николас. Так же, как ты не знал моего имени, я не знала твоего.
Вдруг ему в голову пришла ужасная мысль.
— Ты же не сделала…
— Аборт? Нет. — Маленький эмбрион внутри нее был уже живым существом. Миа делалась больной при мысли, что можно грубо прервать его маленькую жизнь. — Ответственность за ребенка только моя.
— И моя тоже, Миа. Я беру на себя все медицинские расходы.
— Мне от тебя ничего не нужно.
— Если ты думаешь, что я сейчас отвернусь и навсегда уйду из твоей жизни и жизни моего ребенка, ты очень ошибаешься.
— У тебя нет прав…
— Есть.
Мысль о том, что ей придется делить ответственность и заботу о ребенке с кем-то еще, даже не приходила ей в голову.
— Я намереваюсь вырастить ребенка сама.
— Нет.
— Что значит «нет»? Это мое решение…
— Ребенок будет носить фамилию Каредас.
Миа осторожно поставила чашку на блюдце и откинулась на спинку стула.
— Фредриксон, — поправила она.
— Каредас, — с угрожающим спокойствием произнес Николас.
— Поскольку я не собираюсь менять свою фамилию, а она Фредриксон, в свидетельстве о рождении будет записано Фредриксон. — Миа поднялась со стула и взяла сумочку. — Вечер получился очень занимательным. Сначала твоя бабушка заподозрила меня в том, что я решила соблазнить Криса, превратив его в игрушку в руках опытной женщины, а теперь еще и ты принуждаешь меня к тому, что я вовсе не намерена делать.
— Сядь.
— Иди к черту.
— Сядь… пожалуйста.
