Унисон родных сердец (СИ) - "Rimma Snou"

– Вам вовсе не интересно? – слышу громовой бас.

Спешно бросаю взгляд на Боровича, который уже успел расплыться в мокрой улыбочке. Значит, ко мне обратились. Блииин… Поднимаю глаза на Мирона и роняю сердчишко на пол. Тук-тук-тук…

– Все свободны. В общем чате в семь утра в понедельник! – на эту фразу, прогремевшую в темно-коричневом кабинете, Боровича и Раису сдуло. – Я повторюсь, Вам совсем не интересно, что происходит в компании?

Мужчина встает и движется ко мне. Я даже не пыталась встать из-за стола после прогремевшего грома, инстинктивно поднимаюсь, хотя дотяну макушкой едва ли до его плеча. Чего вставала? Кремовая сорочка и галстук цвета корицы, мужчина теребит его, ослабляя петлю. Его длинные изящные пальцы скользят вниз, в карманы брюк. Он подходит близко и останавливается. Мне остается лишь дышать через раз и молча смотреть на его фигуру.

– Поднимите глаза! – командует, уже тише.

– Да. – поднимаю эти самые глаза и тону в его синих-пресиних, не просто смеющихся, а хохочущих надо мной глазах. Он потирает мужественную щетину на подбородке и усмехается.

– Перестаньте меня так бояться. Вы упадете в обморок, если дышать через раз. Я такой страшный? – он басит, но уголки губ чуть тронула улыбка.

Вот это поворот. Краем сознания я понимаю, что вовсе он не страшный и ему уже даже любопытно, почему обычная девушка деревенеет в его присутствии, но расслабиться не могу. А ведь я ничего даже не сделала! Чего, как дура-то?

– Я просто волнуюсь… – выдыхаю писком фразу, чтобы не игнорировать слова генерального.

– Елизавета, – он кладет свои руки на мои предплечья, – Перестаньте. Я вижу в Вас красивую девушку, ответственного работника. Я вовсе не собираюсь на Вас орать. Я нормальный, понимаете? Просто голос у меня никий.

Окутанная ароматом его парфюма, ощущая прикосновение его рук, я не нашлась ничего лучше, как ляпнуть:

– Да, конечно.

Он все понял. Конечно, он же не укуренный на всю голову, как я. И потому усмехнулся и отошел к своему столу. Идеально сидящий костюм на стройной широкой спине, длинные ноги в брюках с четкими стрелками. Он слишком красивый и ухоженный, просто альфа-самец!

– Сегодня деловой ужин с партнером. Позвольте Вас пригласить. Обещаю, вернуть Вас домой не позже девяти. – его улыбка была настолько обаятельной, с ямочками, ровными белоснежными зубами, игривыми огоньками синющих, как бездна, глаз.

– Почту за честь. – чего? Чего это из меня вывалилось сейчас? Ау, Симонова, ты поехала…

– Тогда жду Вас через полчаса в холле первого этажа, Елизавета. Можно, без отчества?

Киваю и выхожу, точнее выплываю, ибо ног и мозгов не чувствую. Ну, что же за на фиг-то? Рядом с ним я просто неадекватна. Как я могла согласиться? Может, позвонить и попросить помощи у Костика? И что я ему скажу? Собралась с боссом на свидание, но забыла дома голову?

Распахиваю в кабинете окно. По-осеннему прохладный воздух обдает меня с ног до головы. Надо трезветь, еще пару часов в компании личного кошмара… Что ему вообще от меня нужно?

Обреченно выхожу из лифта и ищу глазами своего мучителя. Ко мне подходит начальник охраны.

– Я провожу Вас, – он предлагает мне согнутую в локте руку.

О! Уже охрана меня провожает…

– Спасибо, Марк Семенович. – следую за мужчиной на выход.

Хищные фары черного авто мигнули, и я усаживаюсь на заднее сидение дорогого люкс класса. Мирон оказывается там же. Значит, за рулем водитель. А Мирон Владиславович говорит с кем-то по телефону. Замечаю, что на нем уже нет галстука, сорочка чуть расстегнута. В переднем кармане пиджака торчит крохотный уголок платка в цвет костюму. Загляденье, а не мужчина. Боюсь пошевелиться рядом с ним, хоть и ширина заднего сидения позволяет не прикасаться друг к другу.

– Все в порядке, Елизавета? – спрашивает он, убирая телефон во внутренний карман пиджака.

– Да. – отвечаю, чуть дыша.

Салон невыносимо прекрасен. Хвойные нотки ароматизатора смешиваются с ароматом парфюма Мирона, бежевый салон из натуральной кожи, как и сам их владелец выглядит дорого. Я совсем не вписываюсь в этот интерьер. Мои обновления ничтожно малы!

Авто подъезжает к ресторану, название которого я не успеваю прочитать, поскольку смотрю под ноги, выходя и приняв руку услужливого водителя. Мгновение и мою руку перехватывает Мирон. Он кладет ее себе на согнутый локоть. Я никогда не знала подобного обращения, потому мне ужасно неуютно, страшно. Так не хочется показать дурой! Ну, или хотя бы просто не споткнуться…

Нас проводят к дальнему столику и вручают меню. Кожаный переплет и яркие аппетитные картинки… Сколько? Я непроизвольно приоткрываю рот, потому что некоторые блюда являют своей стоимостью четверть моей зарплаты.

– Все в порядке, Елизавета, наш ужин – это моя забота. – даже в ресторане, где еще толпа других людей, совершенно нет эха, его бархатный бас звучит завораживающе.

Не нахожусь что сказать, банально разводя руками. От моего жеста мужчина улыбается и предлагает вино, которое только что нам разлил официант из темной бутылки в вязанной из лозы «сеточке».

– Спасибо. – прикасаюсь губами к бокалу и ставлю его на место. Напиться мне еще не хватало! Да, пить я тоже не умею, поэтому взяла за правило лишь «мочить губы».

Не замечаю, как к нам подходит пара. Они гармонично идут через зал, поэтому я не акцентирую на них внимание, замечая лишь боковым зрением. Но мужчина в строгом пиджаке и его спутница в сливовом вечернем наряде приблизились к нам.

– Знакомьтесь, Елизавета, мой друг и компаньон, Константин Владимирович и его спутница.

– Вероника. – произносит напряженно Костик, опуская на меня свой мягкий взгляд.

Мое сердце ухнулось вниз. Внутри образовалась пустота. Это девушка Кости! Вот и получила ты ответы на свои вопросы.

– Добрый вечер, – удается проговорить мне.

Лишь мельком бросаю взгляд на Костика, которого уж точно не ожидала тут увидеть. Хотя почему? Мирон сказал, что деловой ужин, а разве у них не общие дела с Костиком? Они компаньоны, это я тут не при делах. И Вероника ему под стать: стройная фигура, подтянутая грудь, красивое «проработанное» лицо с вечерним макияжем…

Они усаживаются так, что мужчины оказываются с одной стороны стола, а Вероника рядом со мной. Абсолютно параллельно. Мне настолько жаль себя, своих наивных мечтаний, что я готова разрыдаться, но не позволяю себе этого. Кажется, мне даже все равно, что Мирон смотрит на меня сейчас, не отрываясь.

– Где Вы учились, Елизавета? – решает спросить Вероника неожиданно.

– В Политехническом, в Московской области. – уверенно отвечаю, ибо по внешнему виду девушки не возникает даже шанса предположить, что она окончила что-то дальше курсов маникюра, который, кстати говоря, мешает ей даже вилку в руках нормально держать, зато отлично подходит по цвету ее роскошному платью.

Нам принесли закуски и какое-то мясо, видимо, запеченное в чем-то типа кляра. Аппетита нет вовсе. Отправляю квадратный кусочек сыра в рот с какой-то странной посыпкой. Резкий соленый вкус огорчает, какая же гадость! Как может столько стоить исключительная гадость? Я злюсь на себя. Очень злюсь. При всем изобилии стола выбрать самый несъедобный продукт! Может, меня сглазили или прокляли?

– …измерения углов при выносе точек в натуру. Что скажешь, Елизавета? – слышу обращенный ко мне вопрос Мирона.

– Нивелиром и подстраховаться лазером. – машинально отвечаю, потому что иначе и быть не может при измерении угла на свободном выносе.

– О, да! Ювелирка бесподобна, если огранка лазером. Так переливается потом. Потанцуем, Константин? – они синхронно встают из-за стола и отправляются в центр зала.

Что это было только что? Нивелир, ювелир… Все реально так худо?

– Все именно так, Елизавета. Бывает… – с усмешкой говорит Мирон. – Кстати, это сыр с благородной плесенью. Ты пробовала его раньше?

– И больше не рискну… – капризно отвечаю, поскольку премерзкий вкус все еще остался во рту. Не выдерживаю и добавляю. – Как может столько стоить сущая несъедобица?