Бывший муж сестры (СИ) - Рябинина Юлия Валериевна

Я киваю.

— Похожа-похожа. Красавица! Вся в тебя! А ты замуж успела выскочить?

Я густо краснею. Если бы!

Но соседке я говорю совершенно другое:

— Да вот вышла, но не удачно. — Опускаю голову. Прости, Господи, я знаю, что врать нехорошо, но… — Военный он у меня… был. Уехал в командировку и не вернулся.

— Ох, ты бедняжка моя! — восклицает тетя Лиля, и от ее громкого голоса Алиса пугается.

— Вот и пришлось приехать обратно домой…

Ужас, мне так стыдно за саму себя, что, кажется, я вот-вот сгорю вся до корешков волос!

— А вот нечего за чужих ходить, Надя, — журит меня соседка, — Игната бросила. А он вон до сих пор в бобылях ходит. Так и не нашел себе девку. Может, судьба, а, Надь?

Я смотрю на женщину. У меня складывается такое впечатление, что я вовсе никуда не уезжала, а так, вышла за хлебом и, вернувшись, как обычно встречаю соседку возле дома.

— Ладно, теть Лиль. Я пойду. Устали мы с дороги. Хочется уже отдохнуть, — я разворачиваюсь и уже почти делаю шаг, как мне на плечо ложится рука женщины.

— Надя. Я рада, что ты вернулась. А то тут этот-то, ну, москвич, муж новый Верин уж больно разхозяйничался. И ремонт дорогущий сделал, окна поменял во всей квартире и двери. Продать, может, ее задумал, — доверительно шепчет она. — А Верка-то… она девка наивная. Все подпишет. И останетесь вы без квартиры.

— Не волнуйтесь, теть Лиль. Без моего согласия они не смогут продать квартиру. Вы же знаете, что она принадлежит нам двоим.

— Знаю, конечно, знаю, — кивает женщина, — но я еще помню те времена, когда тебя Верка бабке Клаве сплавила.

— Это было давно. И тогда я была совсем маленькой. А сейчас я уже выросла, теть Лиль. И в обиду нас не дам. Не волнуйтесь, — успокаиваю соседку.

— Надь. Ну ты, если что, обращайся. И присмотрись к Игнату. Он парень видный стал, — напутствует меня она до тех пор, пока за мной не закрывается подъездная дверь.

— Ага, видный. Что до сих пор не женат, — бурчу под нос.

Оглядывая старенький подъезд, понимаю, что ничего не изменилось. Обшарпанные стены так и никто не привел в порядок, как и потрепанный плиточный пол. Расписанные краской из баллончика двери лифта точно так же продолжают выполнять свою функцию, впуская и выпуская жильцов.

Хотя нет. Маленькая кабинка традиционно служит хранителем анонимных признаний. Пока доезжаю до своего этажа, успеваю найти несколько новых надписей. «В+К». «М+Р» и «Пошли вы на…» под чертой. Очень красноречивое пожелание влюбленным!

Двери лифта разъезжаются, и я выхожу на этаж. Останавливаюсь, упершись в дверь тамбура.

— Что за ё…лки палки!

Озадаченная сим фактом, достаю ключи и пробую вставить в замочную скважину. С Алисой на одной руке и с сумкой наперевес на второй мне очень неудобно. И, когда после нескольких минут ковыряния разными ключами я понимаю, что ни один не подходит, меня одолевает отчаяние.

Я так расстраиваюсь, что готова вот-вот расплакаться. Но в этот момент слышу, что с той стороны открывается замок.

— Алиса, — чмокаю радостно дочку в щечку, — сегодня наш де…..



Последние буквы я не договариваю, так как дверь распахивается, и передо мной собственной персоной появляется Глеб.

— Ты?! — выдыхаю я. — Что ты тут делаешь?

Парень с изумлением смотрит на меня.

— Хотел бы задать тебе тот же вопрос, Надя. Что ты тут делаешь?

Его губы трогает еле заметная улыбка, а меня отбрасывает на несколько лет назад, в прошлое, когда он тот же вопрос задал мне в клубе. И это был тот самый день, когда я влюбилась в мужа своей сестры.

Отчаяние сдавливает сердце ледяными пальцами. Я сжимаю плотно челюсть, потому как на языке крутится только один мат. Я больше не поддамся на его уловки. Хватит! Я прекрасно все видела в квартире сестры.

Мужчина, которому безразлична женщина, никогда не будет делать того, что делает Глеб для Веры. Да что говорить! Родной отец детей, Димка, ничем подобным не отличился.

— Пусти! Я хочу зайти в СВОЮ квартиру, — сухо бросаю Глебу и пытаюсь протиснуться между ним и дверью.

Он отступает в сторону, и я, не оборачиваясь, вперед. Только когда упираюсь в дверь, понимаю, что там стоит не наша, а другая. Это значит только одно: на связке, которую я забрала у Веры, нет нужного ключа.

У меня в груди все клокочет. Я не могу объяснить своего состояния. Внутри полный раздрай.

Стараюсь глубоко дышать, чтобы успокоить рвущееся из грудной клетки сердце. Медленно поворачиваюсь к Глебу, который, я чувствую, смотрит на меня.

— Открой дверь, — не поднимая на него взгляда, прошу.

— Почему ты не осталась у Веры? — не двигаясь с места, спрашивает он.

— У меня есть свой дом. Я не хочу находиться там, где мне не рады, — отвечаю, сдерживая дрожь в голосе.

— Она тебя обидела? — возмущенно спрашивает парень.

— Это тебя не касается. Говорить о Вере с тобой я не намерена, Глеб. И открой уже эту чертову дверь! — злюсь я, а потом вдруг неожиданно меня посещает одна шальная мысль. — Или там кто-то есть? Ты же вроде бы сказал, что уезжаешь в Москву. Что же ты тогда делаешь здесь?

Парень молчит и спокойно смотрит на меня. Но в этом взгляде я улавливаю что-то еще.

— Не ожидала от тебя такой подлости, Глеб! Ты что, приводишь сюда девок? Ты обнаглел совсем?!

Повесив сумка на дверную ручку, перехватываю Алису поудобнее и протягиваю к парню ладонь.

— Дай ключи! — не спрашиваю, требую. — Ты наглый и бессовестный хам, Глеб!

— А ты, оказывается, фантазерка, Надь.

Парень перехватывает мою ладонь и притягивает к себе.

Мне бы возмутиться. Треснуть его, но с Алисой на руках я просто обезоружена.

— Прекрати! Мне тяжело, — сипло отвечаю парню.

Но мы уже находимся в нескольких сантиметрах друг от друга. Так близко, что мне кажется, я даже слышу его учащенное сердцебиение.

Наши взгляды скрещиваются, и пространство между нами искрится от напряжения. Я дико смущаюсь. Дрожь прокатывается по телу и я не осознавая что творю облизываю в предвкушении нижнюю губы. Мир в этот миг будто перестал существовать для меня, потому как мне кажется Глеб меня хочет поцеловать. Но совсем неожиданно для себя, я замечаю в глазах Глеба снисхождение. Разочарование от самой себя захлестывает меня. И от обиды, мои глаза затуманивает влажная пленка. Я сильно сцепляю зубы. И сдерживаюсь, чтобы не расплакаться прямо перед Глебом.

Ситуацию спасает Алиса. Дочка, зажатая между нами, начинает нетерпеливо елозить на руках.

— Какая она у тебя непоседа, — не отпуская мой взгляд, хрипло замечает парень.

Я, облизнув сухие губы, отшатываюсь от него.

— Вся в отца, — роняю, не подумав.

Взгляд Глеба наполняется тьмой.

— И где же этот нерадивый папаша? Почему ты шастаешь с ребенком одна? — иронично интересуется парень, плохо скрывая злость.

— Послушай, — тычу ему в грудь пальцем, — ты не лезь ко мне больше! Хватит! Одного раза было достаточно! У тебя своя семья. У меня своя! Все, что было между нами, в прошлом, забудь!

Я чувствую, что нам пора разойтись. Потому что вся надменность, с которой я пытаюсь это произносить, с каждой секундой сдувается, и на последнем слове мой голос дрогнул.

— А я и не вспоминал, Надя. Ты много о себе думаешь! — парирует Глеб. — Но мы же ведь теперь не чужие. Не так ли?

Меня от его слов начинает конкретно трясти. Хочу заехать ему по лицу так же, как в последний раз. Даже ладонь начинает чесаться в предвкушении.

— Надя-я-я! — слышу за дверью голос тети Лили, и вся моя злость застревает где-то посередине грудной клетки.

Прежде, чем соседка появляется в тамбуре, я успеваю увеличить расстояние между мной и Глебом.

— Да, теть Лиль?

— Слушай, Надь. Я, может, конечно, лезу не в свое дело… — она косится на Глеба, и вдруг я вижу, как она перешагивает через порог вместе с огромным пакетом в руках. — Но, знаешь, я тут поговорила с Леной. Ну, тетя Лена, помнишь? Вы еще к ней постоянно бегали, когда мамка была жива?