Раутборд Шугар - Сладость мести

9

Когда ближе к вечеру Кингмен вышел на палубу, то слегка обалдел. Даже такой толстокожий циник, как Беддл, был поражен открывшимся его взору зрелищем: греческая команда под руководством Маркса украсила яхту цветами, воздушными шарами и вымпелами, создав суперэкстравагантную декорацию для предстоящего торжества. Гирлянды тропических бугенвиллий — розовые, оранжевые и белые — оплетали медные поручни перил. С помощью тысячи маргариток с их резными бархатистыми головками и дарвиновских астр Маркс придал яхте вид восточноевропейского храма.

— Свечи, где свечи? — взревел Маркс, обращаясь к сбившимся с ног матросам. — Сегодня свадьба самой красивой девушки мира и богатейшего человека Нью-Йорка! Гуляй и пляши! Это вам не регата в конце недели, а свадьба на борту судна, достойная короля.

Отойдя на корму, Маркс сложил пальцы так, как будто глядел в видеоискатель, — жест, которым он обычно давал сигнал своим фотографам. Да, впечатление было потрясное! Сияющие гирлянды лампочек протянуты от носа до кормы и крест-накрест. Солнце — оранжевый огненный шар, утопающий в море; еще чуть-чуть, и экваториальное светило совершенно скроется за горизонтом в жутковато-волшебном зеленом неоновом отсвете. «Образ — вполне подходящий для обложки», — подумал Марке.

Та, кому предстояло стать новобрачной, уединилась в каюте. Гарсиа вплел гирлянды бугенвиллий в ее медовые локоны и облачил Флинг в белое греческое платье — к счастью, среди прочего в их багаже оказалась и выполненная в классическом стиле тога от Нормы Кэймели. Золотая девушка, побронзовевшая от солнца, с золотыми браслетами на запястьях, с открытой шеей, босая, с самым неземным выражением на лице, которое когда-либо приходилось видеть Марксу — она предстала Богиней Солнца во плоти. На протяжении всех двух недель они пытались уловить дух солнечного божества, но только сейчас им это удалось в полной мере.

Марксу предстояло вывести невесту, капитан должен был их поженить, а Гарсиа — Гарсиа отводилась роль шафера, и он помчался по лестнице в главный салон, чтобы получить от Кингмена обручальное кольцо.

— Она выглядит невероятно, мистер Беддл. Просто восхитительно! — Гарсиа от волнения размахивал руками, как полицейский на шумном перекрестке в час пик.

— Гарсиа, ты ведь мой шафер, правда?

Гарсиа с энтузиазмом кивнул, как новичок, только что введенный в это братство привилегированных.

— Зови меня просто Кингмен. — Он небрежно стряхнул пепел сигары прямо на сандалию Гарсиа. — Я бы только хотел, чтобы ты знал, как я ценю все, что ты сделал для Флинг и «Кармен Косметикс» во время этих ваших съемок.

Голос его был тих и мягок, как ночной бриз. Как всегда — сигнал опасности.

— И все же если ты хоть когда-нибудь, хоть раз в жизни используешь какую-то другую косметику, кроме карменовской, гримируя лицо моей жены, я зажарю твои яйца в масле, и ты угодишь в самую грандиозную судейскую тяжбу, которую ты когда-либо в своей… жизни видел.

Гарсиа отпрянул в ужасе — как от укуса ядовитой змеи. Откуда Беддл мог узнать, что он использовал смесь косметических красок, потому что забыл часть своего карменовского набора на корабле?

— Это была ошибка, мистер Беддл. Больше такого не повторится. С сегодняшнего дня у меня в наборе будет только продукция «Кармен Косметикс». — Он непроизвольно ущипнул себя за ус.

— Вот и славно! — Кингмен похлопал его по спине. — Именно это я и хотел от тебя услышать. Всегда следует прикрывать фланги. Конкуренты не мытьем, так катаньем, попытаются натянуть тебе нос.

Гарсиа кивал в унисон Кингмену. В данный момент это было самое разумное, что он мог делать.

— Вот кольцо, мой мальчик. Ты сегодня мой шафер, ведь так? — Он рассматривал Гарсиа с таким видом, будто исследовал его через микроскоп.

— О, это такая честь для меня, мистер Беддл! — Гарсиа взял кольцо — бриллиант Гарри Уинстона, большой, почти как мячик для игры в гольф, и нервно спросил: — А как насчет свадебной перевязи, мистер Беддл?

— Не-е, всей этой милой ерундой она сможет заняться, когда вернемся домой. А вот это ей действительно будет по душе.

Вообще-то кольцо было скорее на вкус Кингмена — большое и сверкающее. Флинг предпочла бы что-то более скромное.

Когда Флинг под руку с Марксом вошла в импровизированную часовню на палубе «Пит Буля», у всех присутствующих перехватило дыхание. Один из молодых матросов-греков даже перекрестился и начал бормотать молитву, видимо, решив, что это создание спустилось с небес. Когда она предстала перед женихом, прекрасная как никогда, все заметили, что даже Кингмен ошеломлен. А он вдруг просто почувствовал себя Карни Эбблом, который, прижавшись носом к витрине, смотрит на что-то во все глаза, уверенный, что ему никогда в жизни этого не получить.

— Ты, Кингмен Беддл, берешь ли ты эту женщину в свои законные жены?

— Да. — Его глаза под густыми бровями сощурились.

— А ты, Сью Эллен Монтгомери, Флинг, берешь ли ты этого мужчину в законные мужья?

— Конечно, беру. — И она выдала один из своих лучших классных коготков.

И прежде чем капитан успел объявить их мужем и женой, они сплелись в страстном объятии, способном смутить даже синеногих олуш.

Когда они наконец снова вдохнули воздуха, оба, казалось, утратили способность видеть что-либо вокруг себя.

— О-о-о! Мой Кингмен, ты так красив в роли жениха! — Она с восхищением взглянула ему в глаза, потом нежно пригладила его растрепавшуюся шевелюру.

— Ты так полагаешь? — Он ухмыльнулся одной половиной рта. — Вот ты действительно невероятно красивая невеста. Красивее, чем кто-либо и когда-либо.

Она могла поклясться, что он почти что покраснел.

— О Кингмен, ты ведь меня любишь, ну чуть-чуть? Любишь? — Он кивнул, и она радостно захлопала в ладоши. — Это ведь не один только бизнес?

Последние слова буквально вырвались из глубин ее души.

— Конечно, люблю. Ты такая… такая славная и красивая. Кто тебя не полюбит? — Он невольно запнулся.

— О Кингмен! — Она обвила своими длинными руками его шею. — Я все для тебя сделаю.

Как только было сказано это «я все сделаю», Маркс махнул капитану и ракетницы на верхней палубе дали залп — яркие красные огни взметнулись в темное экваториальное небо. И тут же, словно небеса тоже услышали команду Маркса, тысячи звезд засияли над головой, и одна из них, прочертив белый след, упала где-то за кильватером. Природа — сама себе пиротехник. Стюард включил сирену, чем встревожил морских львов: они по ошибке приняли гнусавое завывание за брачный призыв. Синеногие олуши заквохтали с берега, а стая фламинго, разбуженная пальбой, шурша крыльями, пронеслась над освещенной кормой, удивительно похожая на балетную труппу. Прожектора «Пит Буля» шарили по морю, выхватывая из темноты скачущих по воде бурых дельфинов — морских свиней, которые тоже, видно, праздновали венчание Флинг с ее Кингом.