Тысяча молний в бензиновых лужах - Мария Сальватор

– Смотри куда… – Прорычал Картер и закрыл глаза.

Я улыбнулась:

– А ты все такой же, Ильяс. По малейшему поводу начинаешь злиться.

– Я злюсь только на самого себя, Рита, за то, что потерял любовь.

– Ты совсем ни при чем здесь, – тихо сказала я, – во всем видится только моя вина.

– Нет, Рита, – он сжал мои руки, – я тоже виноват в том, что произошло. Нужно было рассказать тебе, но я боялся. Посмотри на того Ильяса, он был плохим, все боялись его, кроме тебя. Я стыдился того, что был не родным, хотя своих родителей помню, мне было одиннадцать лет. Я должен был все рассказать, но… Я боялся потерять тебя.

– Ильяс, – я обхватила его лицо ладонями, – что я только пережила за эти три года, не передать словами. Я каждый день, каждый час думала о тебе. Но говорила себе, что у тебя все хорошо, ты счастлив со своей семьей, мысли об этом помогали мне бороться со своим горем.

По лицу парня пробежали слезы одна за другой.

– Почему, Ильяс? Почему так получилось? Зачем мы встретились? Зачем расстались? Зачем, Ильяс?

– Рита, – прошептал он и встал на одно колено. – Я хотел сказать тебе еще тогда, под звон курантов, чтобы все было романтично.

– Подожди, – перебила я его, снимая с цепочки кольцо.

Лицо парня изменилось.

– Так, оно у тебя?

– А ты думал, где?

– Когда мы встретились, я первым делом посмотрел на твою руку, но кольца там не оказалось, и я подумал, что ты стерла все воспоминания обо мне.

– Глупый, – прошептала я. – Оно все время было здесь… Около моего сердца.

Взяв в руки кольцо, Ильяс прочистил горло и сказал:

– Маргарита Круглова, после стольких лет я рад снова видеть тебя такую прекрасную, родную и мою. Я готов разделить с тобой не только свою фамилию, но и свою жизнь, и свое сердце. Я обещаю тебе, что тень печали никогда больше не коснется твоего милого лица, слезы боли никогда не скатятся по этим чудесным щекам. Встретив тебя, я понял, что отныне моя жизнь не будет прежней, и я не ошибся. Ты доставила мне столько проблем, стукачка. И, в конце концов, я думал, что победил, но проиграл самому себе и влюбился. Как говорил один мой хороший друг: «Иногда победа приносит столько потерь, что это, скорее, похоже на поражение. А все почему? Потому что война между парнем и девушкой – непредсказуемая битва. А если у вас куча схожих интересов, то это уже союзник, а не противник. А вообще, война – это такая штука, куда ты окунаешься против своей воли, это происходит на эмоциях, потому что ты, скорее всего, невинный. Это как обман. И в итоге получается, что ты сам оказываешься обманутым. Только самим собой или своими ожиданиями».

Мое лицо вытянулось от удивления. Это были мои слова вплоть до одного. И говорила я их парню из дневника.

– Люцифер? – выкрикнула я.

– Предводитель ада, – улыбнулся он. – Наконец-то встретились, улыбчивый дьявол.

– Не могу в это поверить!

– Я же сказал, куда бы ты не пошла, мы все равно обязательно встретимся.

Четыре года спустя

Ильяс

Я выхожу из офиса, на ходу расслабляя галстук. Терпеть не могу их носить, но приходится, уверенным шагом направляюсь к машине, кидаю на заднее сидение сумку и пиджак и ловким движением прыгаю за руль. Машина срывается с места, рассекая воздух, и мчится на улицу Ильинка.

Только бы успеть.

Торопливо обгоняя автомобили, я наконец-то у цели. Быстро припарковываюсь, вылетаю из машины, одним движением поставив ее на сигнализацию, и забегаю внутрь. Большое скопление людей вызывает у меня улыбку, ищу глазами хоть одну знакомую фигуру, но среди такой давки вряд ли кого-то найду, однако сдаваться с некоторых пор не входит в мои планы. Обойдя несколько залов, попадаю в тот, где изображены наши портреты.

И когда она успела все это нарисовать?

Одна из них привлекает мое внимание, подхожу ближе и широко улыбаюсь. На большом полотне изображен я сам. На мне черный капюшон, растрепанные волосы, испепеляющий взгляд и черный платок с узором, натянутый до самых глаз.

– Именно таким она тебя и запомнила, – оборачиваюсь и вижу Раю и Кирилла.

– Привет, – радостно выдыхаю я и обнимаю обоих. – Почему я не видел ее дома?

– Потому что Рита захотела, чтобы это был сюрприз, – улыбнулась девушка.

– С ума сойти. Поразительное сходство, – удивляюсь я, снова бегая глазами по картине. – Но где Рита?

– Там, – указывает Кирилл рукой, и я вижу, как моя жена увлеченно рассказывает кому-то из посетителей что-то связанное с картиной, которой они заинтересовались.

Я не свожу с нее глаз, она прекрасна. На ней потрясающее фиолетовое платье и замшевые туфли на высоком каблуке такого цвета. Волосы водопадом падают на плечи. Сейчас они длинные и волнистые, но еще три года назад Рита предпочитала каре. Она наконец-то отвлекается от пожилой пары и замирает глядя на меня, она улыбается и быстрым шагом направляется ко мне, как меня вдруг чуть не сносит с ног.

– Папочка!

Я подхватываю ее на руки, целуя в обе щечки.

– Привет, золотце. – Моя дочь Злата. Она маленькая и пухленькая, у нее яркие голубые глаза, как у Маргариты и черные волосы как у меня, идеальное сочетание. Она радость всей моей жизни, она и Маргарита. Самое дорогое, что у меня есть и когда-либо будет.

– Почему ты так задержался? – спрашивает она.

– Вовсе нет, я давно здесь, но никак не мог вас с мамой найти.

– Наконец-то, – выдыхает Рита и крепко целует меня. – Где ты был так долго?

– Я бегал по всей галерее, но вас нигде не было, – ответил я.

– Слава Богу, ты здесь, я боялась, что пропустишь аукцион.

– Ты прекрасна, – говорю я, гладя ее по щеке.

– Почему снял галстук? Иди сюда, я поправлю.

Я отпускаю дочку, которая радостно бежит к крестной Рае, подхожу к жене, которая притягивает меня еще ближе.

– Я видел свой портрет, – шепчу ей.

– И как тебе? – в ее глазах нотка страха, что мне не понравилось.

– Это великолепно!

– Правда?

– Да, ты потрясающая! У тебя невероятный талант!

– Я рада, что тебе понравилось, – говорит она чуть не плача.

Обнимаю Маргариту, вдыхая ее удивительный запах.

– Я люблю тебя, стукачка. Ты – звезда, освещающая мне путь.

– Ильяс Картер, ты сокровище, передаваемое из рождения в рождение. И одному Богу известно, как пылко мое сердце любит тебя.