Доктор Sex - Янка Рам
- Спрятала... В домике. В игровой.
- А спала где?
- В домике.
- На полу?
- Там мягко. Пол мягенький.
- А ела?
- В столовой.
- И что ж тебя никто не замечал?
Пожимает плечами, жуя печенье.
- Бардак...
- К маме можно сходить?
- Можно. Пойдем...
Сдаю ее на руки главной сестре, в отделение, где лежит ее мать. От мамы-то точно не убежит.
Сжимаю в кармане пачку сигарет, желая свалить на балкон.
Но у стойки принимают пациентку из скорой.
Отлично. Дайте две. А лучше пять. Чтобы я так упахался, что даже мысли ночью о Любе не было. Просто упал, вырубился, очнулся.
Изможденная и очень истощенная девушка лежит на каталке. Бухенвальд, не меньше...
Ловлю пульс у нее на запястье. Рваный... Слабый...
- Что у нас здесь?
Мои практиканты стоят за моей спиной. Остальные чуть поодаль. Но тоже с любопытством смотрят в нашу сторону.
Пациентка реально в плачевном состоянии. Скелет...
- Эм... Здесь такая солянка. Мы просто не знаем, куда вести в первую очередь.
Мне всовывают в руки подложку с пометками и кое-какими обследованиями из Скорой.
- Константин Захарович, забери их ради бога, сегодня. У меня ревизия, - просит меня старшая сестра.
- Все - за мной.
Иду следом за каталкой, читая бумаги. Рядом с ней идёт мать.
- Ясно...
- Какой у вас вес?
- Тридцать восемь... - словно стыдясь шепчет она.
- Не многовато? - смотрю в глаза пациентке, ловя ее реакцию.
- У меня тридцать шесть. Не тридцать восемь. Это одежда... - вяло оправдывается она
- Рот откройте, пожалуйста. Верхние зубы разрушены. Язвы… СПИД, гепатит исключены. У онколога не наблюдается?
- Нет у нас ничего такого... - отвечает за нее опять мать.
И это тоже симптом. Потому что девушка уже взрослая.
В палате разворачиваюсь к студентам.
- К сожалению, данной пациентке мы помочь не можем. Мы должны ее перевести в другое отделение. Почему? И в какое?
Люба, вспыхнув, приоткрывает рот, чтобы сказать. Но то, что она знает, я даже не сомневаюсь, мне остальных дотягивать надо.
- Няшина сегодня помолчит.
Обиженно надувается.
- Но мы же не видели, что написано там, - кивает Славик на бумаги.
- Аритмия, спутанность сознания, онемение конечностей, судороги. Помимо этого язвенное поражение пищевода, почечная недостаточность, остеопороз... Ну я уже все подсказал!
- Это анорексия...
- Няшина! - строго одергиваю ее я.
Опуская взгляд, делает шаг назад, вставая за спины остальным.
- Игорь Анатольевич, почему мы не можем лечить пациентку?
- Потому что уже поздно?
Мать пациентки, всхлипнув, прижимает руку к груди.
- Это Вас учить поздно, Гуров. Выйдите из палаты.
Придурок...
- Вячеслав?..
- Я, честно говоря, затрудняюсь.
- Пациентка систематически вызывала у себя рвоту. И на данной стадии, у нее уже выработался устойчивый рефлекс. Любая съеденная пища, тут же выходит обратно без всякой уже стимуляции. Так?
- Так... - вздыхает ее мать.
- Поэтому, милые дамы, - строго обрываю шепчущихся и впечатленных видом пациентки девчонок. - Если вы надумаете поиграть в игру с вызыванием рвоты, не забудьте сохраниться. Она сто процентов выйдет из под контроля. И остановиться потом не получится при всем желании.
Замолкают.
- Сейчас мы прокапаем, для поддержания сердца, но лечить здесь не возьмёмся. Комплекс симптомов анорексия-булимия имеет нервозно-психогенную природу в данном случае. И лечится на фоне приятия психотропов и плотной работы психиатров. У нас нет этих специалистов и препаратов в отделении. Куда переводим?
И тишина...
- В психиатрию? - из толпы.
- Нет у нас такого отделения.
У Няшиной подгорает. Закатывая глаза, киваю ей.
- В соматическое!
А мне бы тоже не помешало в Соматику. Прокапали бы может какими-нибудь антидепрессантами… Я бы хоть человеком себя чувствовал. И Любе тоже, кажется не помешает…
Ну, что ты такая? Как у тебя дела?...
Вывожу всех из палаты.
- Сегодня все сдают мне структурные подразделения больницы и их клинические задачи, симптомы и заболевания, которыми они занимаются. Идите, учите.
- А я? - смотрит мне в глаза Люба.
- А Вы...
Сходили бы Вы поели, Любовь Романовна. Одни глаза... А такая была сочная девочка. Не кормит тебя этот придурок, что ли?
- Идите, Любовь Романовна, в ординаторскую, попейте чай, - сжимаю челюсти.
Мне с ней очень сложно общаться, надо признать.
- А что у нас Няшина на особом положении? - цедит сзади Зубарева.
Разворачиваюсь.
- Ну так она же с Истоминым спит... - тихо кто-то бросает в спину, сквозь говорок.
Мне кажется, что голос Гурова. Но это слишком тихо, чтобы узнать наверняка.
Чувствую, как кровь отливает от лица.
Все затихают.
Не моргая смотрю в глаза Зубаревой. Ее брови с удивлением и возмущением дёргаются, на лице едва контролируемая гримаса.
- Это что у нас там за трусливая сплетница завелась? - цежу я, разворачиваясь обратно к студентам.
Слепо веду взглядом по лицам. Нет, мне по большому счету похуй. Но Люба - в шоке... И не моргая, застыла, беззащитно прижимая к груди журнал.
- Так что? Кто сказал?
- Ну это же правда, - зло улыбается Гуров.
Рассказала, значит... И поссорилась со своим мажорчиком?
Ну, я даже не знаю, что тебе на это сказать, Люба! Странненькая ты девочка. На что ты вообще рассчитывала тогда? Всё-таки надо
