Сделка с совестью - Слава Доронина
– Я… больше не буду. И… жду тебя.
Действительно жду. И хочу, чтобы Ян обнял. Если бы нужно было охарактеризовать то, что я испытываю к Багдасарову, у меня не получилось бы это сделать. Разный спектр эмоций он вызывает. Иногда бесит, иногда наоборот. Но сейчас я мечтаю уткнуться в его шею и оказаться в сильных руках. Как будто Ян и впрямь мог бы защитить меня от всего мира и успокоить ласковыми поглаживаниями по спине и волосам.
– Очень ждешь?
– Да…
Багдасаров чуткий, нежный, и то, как он смотрит сейчас… больно царапает глубоко внутри. Пусть отвернется!
Ян шумно вздыхает и завершает разговор, сказав, что наберет утром. Но на следующий день вместо обещанного звонка сам появляется на пороге квартиры.
И это красноречивее любых сказанных им слов.
29 глава
Янис уверенно шагает в квартиру и ловит меня за талию, прижимая к себе. Гладит костяшками пальцев скулу и щеки, по которым еще вчера текли слезы. Будто стирая их. На манящих губах полуулыбка, а мне снова хочется зареветь. От того, что он примчался из командировки, увидев, как мне плохо.
– Цветочек, – произносит Ян хрипло, с легким поцелуем в уголок рта. – А вот и я. Соскучилась?
В его глазах поволока и ад. В солнечном сплетении покалывает от того, как Янис смотрит на меня в это мгновение. Опять возникает желание попросить, чтобы отвернулся, но вместо этого тянусь к сухим губам. И всё. Уходим в отрыв. Оба. Поцелуй глубокий, жадный, от него подгибаются колени. Любимая блузка трещит по швам, а горячие ладони жалят живот, до боли сминают грудь в бюстгальтере.
– Черная кошка, перебежавшая мне дорогу. Всё верх дном перевернула, – шепчет Ян, задыхаясь.
– Ты сам высматривал ее, как сталкер, когда она жила своей жизнью и никому не мешала, – отвечают за меня остатки разума.
– Много болтаешь. – Он снова накрывает мой рот своим.
Кого-то в очередной раз подводит выдержка? Вчера я тоже была на грани, правда совсем по другому поводу. Лишь чудом отказалась в последний момент от навязчивой идеи поехать к Антону, чтобы всадить нож в его бесчувственное сердце.
– Я вообще-то на работу собиралась, а это была моя любимая блузка, – киваю на белую ткань, лежащую под ногами.
– Сейчас на одну жизнь станет меньше, если не замолчишь, – улыбается Ян, и слышно, как теперь трещит и атласная юбка.
Багдасаров стискивает меня в объятиях до хруста косточек и снова целует. То нежно, то с дикостью, вызывая бешеный отклик не только в теле, но и где-то глубже. Рывком подхватывает на руки и несет в спальню, не прекращая терзать мой рот. Остатки одежды летят на пол. Следом отправляются его рубашка, брюки и белье. Теперь мы кожа к коже и, придавив весом своего тела, Ян наконец входит в меня. Очень медленно. И смотрит при этом темными омутами в глаза. А потом зарывается с глухим стоном в мои волосы, когда начинаю двигать бедрами навстречу, поймав его размеренный ритм. Мне остро, горячо, головокружительно. Зажмуриваюсь от приближающегося оргазма, а через несколько мгновений меня разносит на куски под Янисом и ненадолго отключает от передозировки ощущений.
Игнасас приходит к финишу следом. Перекатывается на спину, учащенно дыша, и долго не подает признаков жизни. Меня тоже никак не отпустит после пережитого экстаза: тело сотрясает дрожь, по коже бегут мурашки. Никогда еще не испытывала ничего подобного от близости с мужчиной. Настоящий наркотик. Эмоциональный крючок.
Молча наблюдаю за Янисом. Он подтягивает меня ближе, ловит губы, и я снова улетаю от его напора. Скольжу руками по сильному телу и опускаю ладонь на твердый член.
– Еще хочешь? – улыбается Ян мне в губы.
– Ты явно не относишься к тому типу мужчин, которым нужна домохозяйка, уют и вкусные ужины. Все мысли о сексе и пошлостях, да?
– Да, – улыбается он еще шире.
Забираюсь на Яниса сверху, упираюсь руками в его мощную грудь, и между нами все начинается по новой. А потом еще.
Я засыпаю на своей половине кровати спустя три часа, изможденная и уставшая, с улыбкой на губах и тяжестью в сердце. С навязчивыми мыслями, что после Антона, еще буквально месяц назад, зарекалась привязываться хоть к кому-либо, но теперь отчетливо понимаю, что чувства, оказывается, не так просто контролировать.
Открыв глаза, поворачиваю голову. Яниса рядом нет, я в спальне одна. Натягиваю на себя ночную сорочку и иду на кухню. Багдасаров сидит за столом и задумчиво кусает губу, уставившись в ноутбук. Я подхожу ближе и трогаю Игнасаса за плечо. С таким же серьезным и сосредоточенным лицом он часто кончает, только в глазах в этот момент ад. А сейчас в них абсолютная гладь и спокойствие.
– Ну ты и соня, – усмехается Ян. – Все еще на препаратах?
– Под тобой провела изнуряющую тренировку, поэтому и вырубило.
Багдасаров откидывается на спинку стула, обнимает меня за талию и усаживает к себе на колени.
– Мне стоит почаще уезжать, да?
– Почему?
– Колючки не выпускаешь, ластишься, как кошка. Аквариум в мое отсутствие облагораживаешь. Кстати, как назвала питомца?
– Эммануэль, – довольно улыбаюсь в ответ, ерзая на эрекции Яниса.
Неужели и впрямь у него стоит все время? Надеюсь, только на меня, а не на всех подряд?
– М-м… – Ян едва сдерживается, чтобы не засмеяться. – Оригинально… Вот ты, значит, как решила извести Бернарда? – Он кусает меня за подбородок и ведет ладонью по бедру, задирая край ночнушки. – Я наблюдал за ними немного. Мой любимец от нее шарахается, прям как ты от меня первое время. Видимо, слишком сексуальная для него дамочка. Бернард у меня девственник, Алёна, если что. Женщин не пробовал. Но как освоится и наплодятся с твоей протеже, вдоль второй стены еще один аквариум поставлю. Твоя зона ответственности будет. Договорились?
– Какие у тебя… грандиозные планы. – Я снова вжимаюсь промежностью в эрегированный член и закусываю губу, чтобы заглушить стон удовольствия.
Как же это приятно. До лихорадочной дрожи.
– Вообще-то я поработать собирался, цветочек. Завтра к отцу мчать с докладом о проделанной работе. А я это дело жутко не люблю. Жутко-о, – тянет Ян. – Иди еще поспи.
– Почему не любишь? – Я продолжаю тереться о его стояк, целую в шею, как Ян любит.
– Правда из меня лезет. Часто. А ее никто не любит.
– Вот бы и оставался тогда в своем Екатеринбурге и работал, – произношу с наигранной обидой и опять целую, подключая язык.
Коллективное помешательство, честное слово. Мы же недавно
