Марти Джонс - Очарование

— Подожди хотя бы, что он скажет. Может быть, он изменил свое решение.

Бренди смотрела, как по оконному стеклу покатилась растаявшая льдинка, блестя в свете камина алмазными капельками. Так тепло и приветливо внутри дома и так холодно и пустынно снаружи. Зеркальное изображение ее собственного «я». Внутри сердце Бренди превратилось в лед при мысли о том, что она покидает Адама. Но снаружи тело ее горело при воспоминаниях о его прикосновениях.

— Разве вы не понимаете? Я не могу смотреть ему в глаза. Он все время говорил, что я шарлатанка. О, мы с Дейни стали ему нравиться. Но недоверие оставалось всегда. — Бренди взглянула в блестящие глаза Кармел. — Я не вынесу его взгляда, когда он узнает о преступлении моего отца.

— Прекрати, — строго сказала пожилая женщина, вытирая глаза. — Ты не должна винить себя за то, что совершил твой отец еще до твоего рождения. Ты не могла знать об этом.

— Я думаю, глубоко внутри я понимала, что он не совсем такой, каким я представляла его себе. Но я любила папу, а он, несмотря на свои недостатки, был хорошим отцом. Мы с Дейни боготворили его. Я не уверена, что, если бы даже знала, это изменило бы что-нибудь. Возможно, я вела бы себя так же.

Эта неуверенность пожирала ее. Узнав правду об отце, Бренди сотни раз спрашивала себя, как бы это повлияло на нее. Поддалась бы она на его уговоры заняться целительством, если бы знала, что он думает только о барышах?

Глядя на Кармел, сгорбившуюся в ненавистном инвалидном кресле, Бренди могла только гадать.

— Я честно хотела помочь вам, — сказала она, отчаянно желая, чтобы тетя Адама поверила хоть этому.

— И ты помогла — и ты, и Дейни. Да, я чувствую себя намного лучше. Вчера я как раз думала, что, может быть, пора попробовать снова ходить.

— Нет, — крикнула Бренди, широко раскрыв глаза. — Вы не должны делать этого. Вы можете навредить себе.

— Фью! Бедра почти не болят, даже когда очень холодно. Ты знаешь, как давно я не переживала зиму без этой ужасной боли?

Поняв замысел Кармел подбодрить ее, Бренди выдавила из себя улыбку.

— Спасибо, что вы так сказали. Но это не меняет дела. У меня нет дара исцелять людей. Я не умею так хорошо это делать, как мама. Я не могу продолжать брать деньги у людей за то, чем не обладаю.

— Что ты будешь делать?

Пожав плечами, Бренди поборола волну страха, захлестнувшую ее. Что она будет делать? Единственное, чему она обучилась, оказалось обманом. А больше ничего она не умела.

— Найду что-нибудь, — ответила Бренди, радуясь, что ее голос звучит более уверенно, чем она чувствовала себя.

— А как же Дейни?

Сердце Бренди словно сдавило стальным обручем. Сможет она сделать это? Даже ради Дейни? Да, придется. Она все решила.

— Я хочу, чтобы Дейни осталась здесь, с вами.

Лицо Кармел побледнело, рука метнулась к сердцу.

— Ты не можешь так думать.

— Могу. Она заслуживает больше того, что я могу предложить ей, особенно сейчас. Я не понимала до сих пор, но Дейни никогда не нравилось жить так, как мы жили. Для меня наш образ жизни означал свободу. Но для ребенка, лишенного материнской заботы, это было, видимо, пугающим. Вы кое-что не знаете о Дейни.

— Ты хочешь сказать о ее, гм, хобби. Я знаю об этом.

Бренди была потрясена и выпрямилась на канапе.

— Откуда?

— Она сама рассказала мне. Мы болтали, и она призналась, что было бы неразумно продолжать брать чужие вещи. Она понимает, что в таком маленьком городке кто-нибудь обязательно узнает. Она не хотела…

Кармел замолчала и опустила глаза. Комок в горле стал туже, и Бренди спросила с трудом:

— Дейни не хотела, чтобы ей пришлось уехать, да?

Кармел покачала головой:

— Она не хотела причинять тебе горе.

— Дейни действительно очень милый ребенок. Она никогда не хотела причинять мне неприятности, — сказала Бренди. — Но она никогда не могла и остановить себя. До сих пор.

Их взгляды встретились. Сердце Бренди боролось с тем, что выбрал ее разум. Кармел наблюдала за ее безмолвными метаниями.

В конце концов, как всегда, победила любовь к сестре.

— Именно поэтому Дейни следует остаться с вами.

— Она этого не сделает. Эта малышка любит тебя больше жизни. Она никогда не согласится.

— Возможно, это правда, — признала Бренди, улыбаясь при воспоминании о решительном характере сестренки. — Именно поэтому я и решила не говорить ей.

— Нет! — воскликнула Кармел. — Ты не можешь так поступить. Это разобьет ей сердце!

— Сначала она обидится, но в будущем, став постарше, поймет, что я сделала это только потому, что сильно люблю ее. И у нее будете вы. Если вы захотите ее, конечно, — добавила Бренди, сообразив, что Кармел еще не дала своего согласия.

— Ты знаешь, что я люблю это дитя. Я ничего бы так не хотела, как всегда быть с ней. Но она принадлежит тебе. Ты — ее семья. Ты не останешься? Я уверена, что, в конце концов, все образуется.

Бренди хотелось бы верить в это. Если она подумает… Но нет. С самого начала она узнала о честности Адама. Он истерзается, когда узнает правду, и из-за их любви будет чувствовать себя обязанным перед Бренди. Но не сможет забыть прошлое ее отца или не связывать его с тем, чем она занималась.

И даже если Адам откажется попросить ее уехать из-за того, что стало для них общим, все равно их отношения уже не будут прежними. И видеть его, даже слышать его голос будет для нее мучительно после тех прекрасных грез, которые она позволила себе. Без любви Адама она не сможет оставаться в Чарминге.

Страдания Бренди чуть не лишили ее самообладания. Больше всего ей хотелось поддаться на уговоры Кармел. Сердце бешено стучало, умоляя ее остаться. Но умом Бренди понимала, что это только вызовет лишнюю душевную боль. Она решила уехать.

— Позаботьтесь о Дейни. Если сможете, не позволяйте, чтобы правда о папе причинила ей боль. Заставьте ее понять, что с вами у нее будет то, чего я никогда бы не смогла ей дать. Скажите ей, что я люблю ее.

Кармел молча кивнула. По морщинистым щекам ее струились слезы. Она промокала их кружевным платочком, но не могла остановить их поток.

Бренди подошла к ней и встала на колени, горячо обнимая ее.

— Спасибо вам за все!

— Дорогая детка, я буду скучать по тебе.

— Я тоже буду скучать. Сильнее, чем это кажется мне возможным.

— Напиши. Дай нам знать, как устроишься.

Коротко кивнув, Бренди подавила боль.

— Напишу, обещаю вам. Вытрите слезы, а то Дейни поймет, что что-то неладно. Я хочу попрощаться с ней. — Голос Бренди дрогнул на последнем слове, и горло сжалось под напором эмоций. Взяв себя в руки, Бренди поднялась. — Лучше поскорее покончить со всем этим. Я хочу уехать сегодня же.