Алана Инош - Дочери Лалады. (Книга 3). Навь и Явь
В конце концов, ради чего она всё это сделала? Не ради славы, нет! Не ради похвал и всеобщего восхищения… Ею двигала жажда познания и деятельности, стремление к совершенству и желание приносить пользу. Теперь люди в любую погоду, днём и ночью могли узнавать время. Осознав всё это, Светолика ощутила мир в своём сердце.
Гости упились до бесчувствия, и всех пришлось размещать на ночь в усадьбе, включая Мечату с дочерьми и прочих оружейниц, работавших над созданием часов. Светолика переборола свой хмель на ногах, опасаясь дурноты и головокружения в постели; проглянувшие звёзды застали её на смотровой площадке сторожевой башни, где она, кутаясь от ночной прохлады в плащ, устремляла взгляд к мерцающей тёмной бездне, а мысли – к недостижимому сияющему чертогу, в котором жила Нэя.
Ища лекарство от своих сердечных терзаний, Светолика с головой окунулась в дела, но ещё долго к ней приходил призрак Свентавы, закутанный в плащ из яблочно-медового духа, оплетённый колдовским шелестом трав и озарённый малиновыми лучами заката. Княжна старалась без крайней надобности не заходить к Мечате, а если требовалось встретиться, предпочитала приглашать оружейницу к себе, чтобы не идти в хлебосольный дом, где всегда было тепло и витали вкусные запахи. Так она держалась от сердечной боли подальше.
Но одна обитательница этого дома не желала прерывать завязавшейся между ними дружбы. Зеленоглазым оленёнком она резвилась неподалёку от усадьбы, искала грибы и ягоды в лесу, норовя как бы случайно встретиться с охотящейся княжной-кошкой. У Светолики не хватало духу прогнать Зденку, а сердце невольно согревалось при виде девочки, которая спешила к ней, забыв корзинку с земляникой… Растянувшись на солнцепёке в кошачьем облике, княжна нежилась под прикосновениями чешущих и ласкающих рук, позволяла озорной Зденке играть со своим хвостом и могла стерпеть от неё всё, даже дутьё в уши и нос, а также щекотание чувствительных подушечек лап.
Так пролетели три или четыре весны, шурша белоснежными крыльями и устилая землю душистой метелью яблоневых лепестков. Решив основательно отдохнуть от дел, княжна отправилась на долгую рыбалку со своими советницами и дружинницами; несколько дней кряду кошки соревновались, кто выловит самую крупную рыбину, а в промежутках между ловлей поглощали хмельное питьё в огромных количествах. Голова Светолики гудела в этой нескончаемой круговерти: вечером – властные объятия хмеля и искры, летящие в тёмное небо от костра, а поутру – отрезвление в ледяной воде горного родника. На шестой или седьмой день, отяжелевшая и уставшая от затяжного загула, Светолика сидела на камне и смотрела, как дружинницы чистят рыбу и насаживают её на вертелы над кострами; в голове стоял надсадный комариный писк, от которого никак нельзя было отделаться. Вдруг сквозь дымную завесу – или это мерещилось княжне? – проступили очертания знакомой девчоночьей фигурки. Высокая, голенастая и худенькая, с толстой пепельно-русой косой, Зденка, казалось, медлила на излёте своего детства, а порог девичества не торопилась перешагивать; под её рубашкой на груди едва-едва наметились два бугорка, все её движения ещё были полны детской порывистости, но время от времени в них уже сквозило отдалённое подобие кошачьей женственной плавности. Она шагала к костру Светолики, смущаясь от присутствия множества изрядно выпивших женщин-кошек, а её руку оттягивала корзинка, полная спелой лесной земляники.
– Ты? – удивилась княжна. – Ты чего пришла, козочка? Случилось что-нибудь?
Она не ожидала, что у Зденки достанет смелости явиться на эту рыбалку-попойку; это было не самое подходящее место для девочки, а взгляды, которые дружинницы бросали на неё, заставили княжну нахмуриться и напрячься.
– Ничего не случилось, госпожа, – тихо ответила Зденка, на миг потупив взор и ставя корзинку на береговой песок. – Просто соскучилась по тебе, захотелось тебя увидеть… Мне не следовало приходить?
Взглянув в эти жгуче-испытующие, пристально-зелёные очи, в которых уже проступала недетская, девичья томность, Светолика провалилась в вязкую глубь слегка хмельной озадаченности. А девочка-то подросла – уже не ребёнок, но ещё и не женщина. Трогательно угловатая хрупкость плеч, худоба длинных ножек и синие жилки на тоненьких запястьях – всё это вызывало у княжны щемящее желание прижать Зденку к себе и укрыть от посторонних взглядов.
– Это что за красавица к нам пожаловала? – послышался развязный голос советницы Солнцеславы. – Госпожа, тебя что, на совсем молоденьких потянуло?
Зденка вздрогнула и невольно придвинулась ближе к Светолике, увидев за своим плечом грозную женщину-кошку в высоких рыбацких сапогах, с угрюмым огнём в золотисто-карих глазах и со шрамами от когтей на щеке, оставшимися после давней схватки с Марушиным псом близ границы. Мудрая проседь в тёмных кудрях не старила её, а весь облик говорил о том, что эта кошка – умелый воин и многое на своём веку пережила.
Брошенные Солнцеславой слова привлекли внимание остальных кошек, и в их взглядах появился подогреваемый хмелем насмешливо-пошловатый огонёк. Глухое негодование зарокотало в душе Светолики, бешеным зверем встало на дыбы желание раздать оплеух и затрещин всем, кто позволил себе усмехнуться и косо посмотреть на её юную приятельницу… А потом вдруг какой-то трезвый, рассудительный внутренний голос сказал укоризненно: «А не твоя ли в том, княжна, вина?» Надо было или заканчивать с этой дружбой, или… что-то с этим делать, чтобы защитить честь невинной девочки, не позволить даже тени чужих похабных мыслей опорочить её чистый облик.
С непроницаемо-угрюмым лицом княжна многозначительно положила ладонь на рукоять кинжала на своём поясе, и все напряглись: что же сейчас будет?… Клинок с грозным лязгом сверкнул, вынутый из ножен, и вонзился в кусок рыбы, поджариваемой на углях. Все выдохнули.
– Солнцеслава, я уважаю тебя и всегда ценю твои советы, – проговорила Светолика, дуя на горячее розовое мясо, пахнущее дымком костра. – Я понимаю: все мы тут не вполне трезвы, а потому с языка может легко сорваться непотребное… Но прими мой совет на будущее: следи за тем, что говоришь, когда дело касается этой девочки. Она – моя названная сестра, и я не позволю никому марать её честь даже малейшим подозрением на… гм, на то, о чём вы все, пошлячки, подумали. Зденка, – добавила княжна, сменив грозный тон на ласковый, – иди сюда, сядь рядом…
Обняв девочку за плечи, она протянула ей пласт рыбы на кинжале, и та осторожно и скромно отщипнула кусочек, боясь даже посмотреть на Солнцеславу.
