Джейн Донелли - В плену грез

Теперь она была уверена, что это правда. Сегодня вечером Дженни будет носить обручальное кольцо Адама, выставляя вперед руку, чтобы увидела Либби, ожидая, что она скажет: «Примите мои поздравления!» И Либби не могла этого сделать, даже ради спасения собственной жизни.

Она вернулась в дом Ви и сказала:

— Меня не будет всю оставшуюся часть дня.

— Будешь весь день работать?

— Нет, с работой покончено. Я просто собираюсь развлечься.

— Это хорошо. Желаю приятно провести время. Сегодня эта вечеринка, не так ли?

Завтра ей придется их покинуть. Она объяснит Ви, почему. Лгать, притворяться, что для этого есть другие причины, было бы глупо. В любом случае Ви догадается, когда услышит эту новость. Равно как и все остальные. «Адам Роско женится на Дженни Драйвер, и Либби покинула город». Не надо быть большим математиком, чтобы сложить эти два события и получить результат.

Завтра она уедет в Лондон и снимет там самую дешевую комнату, которую только сможет найти. В понедельник обойдет агентства по трудоустройству, и, Бог даст, найдет себе работу. Сердцем она понимала, что могла бы уехать уже сегодня. Ее ничто здесь не удерживало. Адам не придет сегодня вечером. Он сказал ей, словами и всем своим поведением, что все кончено. Точка. Ничего не осталось. Даже воспоминания значили для него не больше, чем обычная житейская суета. Но она не уехала. Когда закрылись магазины, она побродила еще по улицам города и затем села на автобус, который привез ее в Вутон-Хэй немногим позже девяти часов вечера.

Она не поехала домой: наверняка кто-нибудь зайдет за ней, чтобы вместе пойти на торжество. Ей трудно было бы вынести расспросы, равно как и проявление простого человеческого участия. Стало почти темно, время было начинаться празднику. Она могла все это представить себе так зримо, как представила себе «Грей Муллионс» в день проведения аукциона. Возможно, даже четче, поскольку принимала самое активное участие в его подготовке: цветы, мебель, раскладку в буфете, во что будут одеты и что будут петь музыканты.

Она могла видеть также Дженни — не в том платье, которое ей сама сшила: в самый последний момент та остановила свой выбор на том, что ей предложили в доме моделей, — и Адама. О Господи! Она могла представить себе и Адама, как он говорит всем собравшимся, что они с Дженни собираются пожениться, и как Дженни то и дело выставляет руку так, чтобы свет падал на кольцо, наблюдает за тем, как оно сверкает, и улыбается, улыбается, улыбается…

Не меньше десятка раз Либби поднялась от подножия холмов на вершину первого холма и спустилась обратно вниз, к подножию. Сумерки сменились темнотой ночи, а она все ходила взад-вперед и ждала, зная, что никто не придет, и все же не в силах уйти.

Взошла луна, освещая все вокруг мерцающим светом. Либби почувствовала, как одиночество сковало ее, словно неизлечимая болезнь.

Мало кто проходил вдоль шоссейной дороги у подножия холмов, и машин было мало, но ни одна из них не остановилась, и прохожие были ей незнакомы. Наконец она присела на склоне холма, вглядываясь вниз. Было зябко, и она поплотнее завернулась в пальто. Она сказала, что будет ждать до полуночи, так что оставалось совсем недолго. При лунном свете она увидела, что стрелки ее часов перевалили за половину двенадцатого, и перестала молиться о чуде.

Вдруг она заметила машину, выезжающую из-за поворота. Машину Адама. Она ни разу не сидела внутри нее, но часто ее видела, обычно с Дженни, улыбавшейся ей с сиденья рядом с водителем.

Луна скрылась за облаками, и Либби побежала вниз по склону холма. Ей было плохо видно, но там была девушка, и сердце у нее оборвалось. Она почувствовала, как оно остановилось в груди, словно в преддверии смерти, и затем забилось вновь, неровно, с болезненными перебоями.

Дженни. Он привез с собой Дженни, подобно тому, как она прислала тогда Яна. И все унижения, пережитые ею раньше, не были такими горькими и не ранили так глубоко, как это. Она словно от удара упала на колени. И — о чудо! Девушка прошла мимо. Это была незнакомка, случайно попавшая в поле зрения в тот самый момент, когда подъехала машина. Девушка торопливо прошла мимо, опустив голову. И из машины вышел Адам.

Либби с трудом поднялась на ноги. Возможно, он пришел еще раз сказать, чтобы она перестала заниматься глупостями. Ей было все равно. Он пришел, и пришел один. Она бежала, спотыкаясь, навстречу ему, и лицо у нее было мокрым от слез. Она проговорила сквозь рыданья:

— Я подумала, что это Дженни. Я думала, что ты взял Дженни с собой, потому что я послала тогда Яна.

— Ты за кого меня принимаешь? — спросил он с горечью в голосе.

Она не могла успокоиться, слезы ручьями текли у нее по щекам.

— Тебе было так же больно, когда вместо меня пришел Ян? Я не могла даже представить себе, насколько это тяжело.

— Да, — ответил он.

— Адам, почему ты пришел?

— Потому, что я знаю, как это тяжело. — Лицо у него было искажено от боли. — Весь этот треклятый вечер я помнил об этом. Я старался убедить себя в том, что для тебя это ничего не значит, но я не должен был ошибиться.

Она сомкнула глаза.

— Я должна была прийти сама в ту ночь, но он был так болен и мне так было страшно за него. У меня в голове все помутилось, но я не должна была посылать Яна. Что он тебе сказал?

— Что тебе пришлось выбирать — деньги твоего дяди или я.

Это было почти так, однако Ян передернул.

— Дело было не в деньгах, — сказала она. — Это было все: друзья, дом, все. Но я бы пришла, если бы ты не уехал. Если бы написал. Ты же знаешь, что значит ждать, остальное ты должен помнить.

— Да, — ответил он, — я помню.

Она не смела дышать, едва осмеливалась говорить. Она прошептала:

— Что ты помнишь?

— Все.

— Что ты любил меня? Это? Но ты же женишься на Дженни.

— Нет.

Снова их обступил мрак: облака закрыли луну, звезды, но мир вдруг стал таким ярким, что ей опалило глаза.

Адам продолжал:

— Я говорил себе, что ты для меня ничего не значишь, что могу прийти сюда на встречу с тобой и что ты для меня не больше, чем любая девушка в толпе. Но ты не была такой. Я мог дать тебе работу, сидеть рядом, наблюдать за тобой, слушать тебя — и не больше того.

— А сегодня вечером? — спросила она сдавленным голосом. — Я думала, что ты собираешься обручиться с Дженни.

— У нас был разговор. Возможно, я довел бы это до конца, хотя и не уверен. Вечеринка была в самом разгаре, в доме полно народу, даже в саду и на улице. Только я опять вспомнил, как было тяжело тебя ждать. Я ничего не забыл. Старался не думать об этом, но всегда помнил. Я пришел сюда, пытаясь доказать, что принадлежу себе, а доказал только то, что, если я умру и ты коснешься меня рукой, я верю, что тотчас же воскресну.