Линси Сэндс - Мой опасный возлюбленный

В магазине Томас высмотрел себе сумку и, посоветовавшись с продавцом, подобрал большой добротный чемодан для Инес. Томас выпил еще две упаковки крови, ожидая, пока Инес упакует вещи, потом убрал остальные пакеты в кулер и перед выходом пристроил сумку на плече.

Он подумывал о том, чтобы повести Инес в Рейксмюсеум, но там можно было провести целый день, а ему хотелось, чтобы она увидела больше чем один музей. Поэтому они, наслаждаясь видами и разноголосьем этого неповторимого города и выбирая наиболее тенистые места, неторопливо прошлись до необычного и гораздо меньшего по размерам Музея кошек. Инес с интересом рассматривала здания семнадцатого века, да и Томас разглядывал все с не меньшим интересом, поскольку раньше ему никогда не доводилось гулять по этим улицам при дневном свете.

— Ты не спросила, почему я люблю кошек, — наконец сказал Томас, глядя в спину Инес, которая, словно забыв о нем, направилась к окну, чтобы посмотреть на сад, расположенный за домом и целиком и полностью посвященный тому, что имеет хоть какое-то отношение к кошкам.

— И почему же ты любишь кошек? — спросила Инес.

— Потому что они умные, независимые, грациозные, утонченные и загадочные… — Томас слегка наклонил голову и добавил: — Весьма похожие на тебя.

— На меня? — переспросила Инес, удивленно взглянув на него, потом с сомнением хмыкнула и покачала головой. — Во мне нет ничего загадочного.

— Для меня есть, — серьезно возразил Томас. — И это мне нравится.

Инес посмотрела ему в глаза, затем перевела взгляд на окно, где на подоконнике, блаженно щурясь от яркого солнца, разлеглась одна из многочисленных обитательниц музея. Погладив животное и выдержав довольно долгую паузу, Инес сказала:

— Во мне нет утонченности.

— Есть, — заверил он ее.

Инес с наигранной грустью вздохнула:

— Не думаю, что ты был такого же мнения, когда я появилась в отеле, ругая тебя на чем свет стоит.

— Почему же? — улыбнулся Томас. — Ты ругалась по-португальски. И потом, насколько я понял, ты говорила, что я самый сексуальный парень, которого ты когда-либо встречала.

— В твоих мечтаньях сладостная ложь, — усмехнувшись, процитировала Инес.

— Возможно, — согласился он и добавил: — И все же ты обладаешь качествами, которые можно охарактеризовать как хороший вкус или утонченность. Ты умна, но не кичишься этим, ты уверена в своих деловых качествах, способна замечать оттенки чувств, ты весьма проницательна, и, наконец, ты красива и очень сексуально привлекательна.

Было видно, что ей приятно слышать то, что говорит Томас, но, услышав последние слова, Инес поджала губы и покачала головой:

— К сожалению, я вовсе не красавица, а что касается «сексуальной привлекательности», то этих слов просто нет в моем словаре.

— В тебе есть и красота, и сексуальность, но они не выставлены напоказ, как у красавиц из глянцевых журналов, а деликатно прячутся и, возможно, недооценены потому, что видны только истинному и заинтересованному ценителю. Например, у тебя восхитительно непокорные волосы.

Инес досадливо поморщилась:

— Вот уж точно, непокорные. С ними ничего невозможно сделать.

— Но в то же время они мягкие, поэтому создается впечатление, что ты только что выбралась из постели после того, как несколько часов подряд занималась любовью, и это наводит понимающего мужчину на совершенно определенные мысли.

Инес замерла, склонив голову, не в силах поднять глаза.

— А твои губы, они такие нежные и слегка припухшие, словно тебя только что целовали. У мужчины, заметившего это, немедленно возникает желание поцеловать тебя, — продолжал Томас и, когда они вернулись в отель, скользнул пальцами по рукаву блузки, в которую переоделась Инес. — И ты предпочитаешь шелковые блузки, ты застегиваешь их выше, чем это делает большинство девушек, так что виден лишь слабый намек на ложбинку, но этого достаточно, чтобы у мужчины появилось желание увидеть больше. — Томас опустил руку, слегка коснувшись ее бедра, и добавил: — И хорошего покроя просторные брюки отлично драпируют округлую форму твоих ягодиц, пробуждая желание огладить этот изгиб.

Инес наконец подняла глаза и, с восхищенным удивлением взглянув на Томаса, прошептала:

— Боже, насколько же ты искусен в деле соблазнения. Ни одна девушка не останется равнодушной к такому парню.

Томас обхватил ее лицо ладонями и искренне произнес:

— Инес, каждое слово из тех, что я сказал тебе, — правда. Именно такой я тебя вижу, и я сделаю так, что и ты будешь видеть себя такой. Обещаю.

Заметив, что в глазах Инес блеснули слезы, Томас нежно поцеловал ее в лоб. Он собирался поцеловать ее в губы, но кошка, до сих пор лежавшая на окне, неожиданно встала и решила присоединиться к их компании. Поднявшись на задние лапы, она, громко мурлыча, потянулась к Томасу и ткнулась влажным, холодным носом в его подбородок, словно говоря: «Эй, приятель! А как же я?»

Томас и Инес рассмеялись, признав справедливость требований животного.

— Вот кто действительно ревнует, — сказала Инес.

Томас улыбнулся, взял кошку на руки и почесал у нее под подбородком, та еще громче замурлыкала. Инес снисходительно покачала головой и сказала:

— Именно поэтому я всегда считала себя собакой по натуре.

Томас с удивлением посмотрел на нее и, последовав за ней в следующую комнату, спросил:

— Тебе действительно ближе собаки?

— Конечно, — пожав плечом, ответила она, осматривая старый резной буфет. — Собаки преданные, любящие, непосредственные и добрые, всегда готовые помочь и услужить человеку, кроме того, они веселы и игривы до самой старости. Разве можно их не любить?

— Я тоже преданный, — с притворной обидой пробормотал Томас, наблюдая за Инес, которая неспешно обходила комнату, осматривая выставленные экспонаты. — И любящий, и добрый.

— Конечно, ты добрый, — согласилась она. — И действительно всегда готов помочь.

Томас улыбнулся, а Инес, подойдя к выходу, оглянулась и, явно поддразнивая его, произнесла тоном, не терпящим возражений:

— Ты определенно из рода собачьих.

Усмехнувшись, Томас опустил кошку на пол и последовал за Инес.

— Вы следуете за мной, мистер? — шутливо спросила она, когда Томас вошел в соседнюю комнату.

— Конечно, ведь именно так и делают собаки, — заметил он и добавил с хитрой усмешкой: — Они всегда бегают за кошками.

Инес расхохоталась:

— Ох, ты неисправим!

— Это ты начала, — резонно заметил Томас, смеясь, схватил ее за руку и потащил к двери. — Пошли. Давай зайдем в кафе, я снова проголодался.